Форум » Фанфики » Последний поэт Абидонии. Глава1. » Ответить
Последний поэт Абидонии. Глава1.
Княжна: Первая глава седьмой (и последней ) части фанфика "Произнести мне не дано..." Часть седьмая ПОСЛЕДНИЙ ПОЭТ АБИДОНИИ. Глава 1. Прошло чуть более полугода со дня панихиды по убиенному королю Анри. Патрику и Альбине исполнилось по пятнадцать лет. Королева с удивлением заметила, что дети почти взрослые, и это принесло новые проблемы. Как всегда, летом королевское семейство пребывало в летнем замке. Однажды, солнечным июньским утром принцесса решила совершить верховую прогулку. Переодевшись в амазонку, Альбина вышла из своей комнаты и неожиданно встретила в коридоре Патрика. Молодой человек с восторгом взглянул на очаровательную принцессу, и почтительно поцеловал ей руку. - Составишь мне компанию? – спросила Альбина, и, увидав согласие в выразительных глазах юноши, принцесса приказала ему собираться. Когда Альбина и Патрик пришли в конюшню, они застали там короля. - Кого я вижу?! Дети, наконец-то и вы решили заняться серьезным делом! - обрадовался Теодор. – Давайте наперегонки от конюшни через весь парк по левой аллее, а затем вернемся к дворцу по правой. Обязательно проскачем и мимо беседки, где сейчас скучают дамы, - твоя мамаша и Оттилия. Ну как, согласны? - Вполне! – ответила Альбина. Когда все трое, выбрав себе лошадей, вышли из конюшни, король велел конюху прочертить на земле линию старта. - Теперь поди прочерти финишную линию напротив главного входа во дворец, - приказал король конюху, когда тот начертил первую линию. - Значит так: когда я скажу «вперед», тогда пришпоривайте лошадей. Не раньше! Понятно? – спросил его величество. Выстроившись в ряд вдоль линии старта, - король в центре, Альбина и Патрик по бокам, наездники ждали условного сигнала. - Раз, два, три! – воскликнул король, и, пришпорив коня, сорвался в галоп. Проскакав десять метров, он обернулся, и крикнул «вперед!». Его величество был весьма доволен своей шуткой. Впрочем, он был убежден, что даже если бы дети стартовали раньше него, он все равно обогнал бы их. Король был уверен в своем кавалерийском таланте. «А потом я скажу: - Учиться вам надо верховой езде, желторотые», - самодовольно думал он. «Ну, где там эта мелюзга?», - король хотел обернуться, но вдруг заметил, что сильно отстававшие в начале пути Патрик и Альбина почти догнали его. Выражение самодовольства на лице короля сменилось удивлением. «Ничего себе!» - подумал он, пришпорив коня. Но и это не помогло. Вскоре Патрик и Альбина значительно обогнали Теодора. Его величеству показалось, что рушится мир. С ужасом и недоумением он смотрел на уверенно скачущих впереди детей. Дистанция между ними и королем все увеличивалась. «Не понимаю, что происходит! Неужели эти сопляки лучше меня владеют искусством верховой езды? Ну, Альбина хотя бы моя дочь, но этот трус Патрик, который в детстве боялся лошадей?! Это уму непостижимо!», - думал король, который по своей глупости не мог понять, что лошадям намного легче нести двух хрупких подростков, чем высокого и грузного мужчину, - его величество, и раньше не отличавшийся стройностью, в последние годы очень сильно располнел. Соревнованию не суждено было завершиться: когда король проезжал мимо беседки, где сидели дамы, случилось невероятное, - лучший наездник Абидонии, ее король Теодор неожиданно упал с коня. Королева испуганно вскрикнула, Альбина и Патрик обернувшись, увидели, что король лежит в грязной луже, образовавшейся после вчерашнего ливня. - Папа! – закричала Альбина. Патрик, быстро развернув коня, поспешил на помощь королю. Подъехав к луже, где барахтался Теодор, юноша спешился, и подал королю руку, помогая подняться. - Спасибо, я сам, - проворчал король, впрочем, не отвергая помощи. – Черт раздери, не пойму, что такое? Как вы посмели обогнать меня? - Папа, ты невредим? – спросила Альбина, подъехав к отцу. - Я-то цел, только не пойму, что с седлом? А-а-а-а, подпруга лопнула! Все, отныне я на отечественных седлах не езжу! Возмутительно, какое барахло у нас делают! Надо будет заказать седла пенагонского производства. Хорошо, что хоть упал не на камни, а в эту изумительно мягкую грязь! Ха-ха-ха, на что я похож, - умора! Патрик, Альбина и королева дружно рассмеялись, глядя, во что превратился белый мундир короля. Оттилия тоже усмехнулась, но улыбка пропала, когда она заметила что смеется Патрик. В беззвучном смехе законного наследника престола Оттилия услышала злорадство, - но здесь она была неправа, ошибочно приписывая юноше свои собственные чувства. Никто не смог бы доказать Оттилии, что Патрик просто не умеет злорадствовать. - Ну, дети, возобновите соревнование вот от этой самой лужи, - я хочу посмотреть, кто из вас лучший наездник, - сказал король. – Ну, - раз, два, три, - вперед! – снова скомандовал он. Патрик и Альбина некоторое время после старта ехали рядом. Но затем Патрик стал обгонять принцессу. - Ничего не понимаю… - бубнил король. – Так боялся лошадей, - и на тебе! Но, кода дети сделав круг, возвращались по правой аллее, Альбина вдруг вырвалась вперед. - Браво, дочка! – захлопала в ладоши королева. – Все-таки наша дочь лучше владеет верховой ездой, чем Патрик. Но король, как опытный наездник, несмотря на свою глупость, лучше понял причину выхода принцессы вперед: - Что этот дуралей делает? Зачем он придерживает коня? Ведь победа была у него в руках! А-а-а-а, понятно! Мальчишка просто боится так же как я брякнуться с коня! Эх, ты, трус! Недаром я говорил, что тот, кто боится лошади, не станет хорошим наездником! - А я считаю, что здесь иная причина, - произнесла своим обычным ледяным тоном Оттилия. - Да какая же может быть иная причина? – возразил король. – Тем более что Патрик видел, как я только что свалился. Поспешим к линии финиша, дамы, - она перед дворцом! Стоя на мраморной лестнице, королевская чета с Оттилией ожидали завершения соревнования. Как и ожидалось, победила принцесса, а Патрик значительно отстал. - Браво, дочка! – закричали в один голос король с королевой, когда Альбина пересекла финишную черту. Через две минуты финиш пересек Патрик. Спешившись, молодой человек снял принцессу с седла, и, опустившись перед победительницей на одно колено, с восторгом поцеловал принцессе руку. Увидав это, Оттилия заскрипела зубами, а королева грустно улыбнулась, - сестры по разному отнеслись к происшедшему, но догадка осенила обеих, – детская дружба незаметно превратилось в пылкую юношескую влюбленность. - По моему, сестрица, тебе следует вмешаться, - твой воспитанник слишком много позволяет себе, - сказала Оттилия, вернувшись во дворец. - Ничего подобного, - возразила королева, – Патрик не нарушает рамок дозволенного. - Ты, должно быть, ничего не замечаешь, - язвительно усмехнулась Оттилия, - Патрик настолько нагл и испорчен, что не скрывает своих нежных чувств к принцессе. Как он только осмелился полюбить Альбину! По-моему, уже только за этот поступок его надо выгнать из дворца! - Сестра, ты забываешь, что любовь – это не преступление. - Патрик безродный, и не имеет права даже смотреть на Альбину! В этом случае любовь – непростительная дерзость! Ты должна хотя бы объяснить ему, что такое поведение недопустимо. - Почему же недопустимо? Разве есть закон, запрещающий любить? Принцессу может полюбить кто угодно, даже человек низкого происхождения. Это брак между ними недопустим, но любовь запретить нельзя. К тому же Патрик ведет себя очень тактично, он не позволит себе перейти определенные границы. Нет, я не стану вмешиваться в отношения детей, это их дело. - Со временем ты об этом пожалеешь, - зло ответила Оттилия. Королева пожала плечами. Не достигнув желаемого результата от разговора с королевой, Оттилия пожаловалась канцлеру. Но, к ее удивлению, граф не придал значения взволнованному рассказу жены. - Оттилия, не забивай мне голову чепухой. У меня сейчас столько важных государственных дел, а ты рассказываешь о чувствах безмозглых детей! - Но пойми, это же возмутительно! Эта любовь не имеет права… - Какая там еще любовь?! – сердито перебил канцлер. – Ты же умная женщина, как ты можешь серьезно говорить о подобных выдумках?! Ну, поиграют немного дети и забудут. - Поиграют и забудут? – с иронией спросила Оттилия. - Вот именно. Прошу тебя, не отвлекай меня по пустякам! Иронически усмехнувшись, раздосадованная Оттилия вышла из кабинета канцлера, громко хлопнув дверью.
Ответов - 13
Княжна: Вечером того же дня, застав королеву одну в гостиной, Патрик с низким поклоном вручил ей записку. Прочитав, королева с восхищением посмотрела на юношу. - Твоя жажда знаний приводит меня в восторг. Ты будешь таким же образованным человеком, как твой… неожиданно королева запнулась. Немного помолчав, она произнесла: - Хорошо, Патрик, я сделаю все, чтобы помочь тебе. На другой день королева в сопровождении Патрика отправилась в Клервилль, объяснив эту поездку своей благотворительной деятельностью. Но, оказавшись в столице, она вместе с юношей отправилась не в богоугодное заведение, а в Первый университет. Ректор университета профессор Морис был немало удивлен внезапным посещением королевы. - Чем я обязан вашему величеству, что вы удостоили чести посетить наш университет? У меня к вам просьба, господин профессор, - ответила Флора. - У вас просьба, ваше величество? Мне казалось, что скорее это я вас должен просить о чем-либо. Чем же смиренный служитель науки может помочь вашему величеству? - Возможно, вы знаете, профессор, что много лет назад я взяла на воспитание сироту. Сейчас Патрик – так зовут этого юношу, хотел бы поступить в ваш университет. Но здесь есть одна сложность: бедный мальчик немой, и, следовательно, не сможет сдать устные экзамены по истории и литературе. Разрешите ему в прядке исключения сдавать эти экзамены в письменном виде. - Разумеется, ваше величество! Я распоряжусь, чтобы преподаватели разрешили ему отвечать на вопросы письменно не только на вступительных экзаменах, но и на тех экзаменах, которые будут проводиться во время учебы. Смогу ли я увидеть этого молодого человека до вступительных экзаменов? - Он как раз приехал вместе со мной, и ждет меня в передней, - сказала королева. - Пригласите его сюда, - сказал ректор своему секретарю. Войдя в кабинет ректора. Патрик почтительно поклонился профессору, который с участием смотрел на юношу. - От ее величества я слышал, что вы хотите учиться, не взирая на ваш недуг. Похвально, что вы хотите получить образование, и быть полезным своей стране. Я думаю, что вы легко сдадите экзамены, ибо я знаю, что вас учили вместе с принцессой, и значит, вы получили неплохое начальное образование. Для нашего университета большая честь, что здесь будет учиться воспитанник королевы, ибо вы почти родственник королевской семьи. После этих слов королева вздрогнула от неожиданности, а Патрик лишь чуть побледнел. Профессор ничего не заметил. - Конечно же, для вас будет сделано исключение, и устные экзамены вы сдадите в письменном виде. - Я тоже благодарю вас, господин профессор, - сказала королева, - ибо ваш отказ был бы весьма огорчителен. - Не стоит благодарности, ваше величество, ваша просьба равносильна приказу, но, если бы на вашем месте оказалась обычная дворянка, или супруга влиятельного горожанина, я бы тоже не огорчил ее отказом. Желание молодого человека учиться для меня – свято. Когда королева и Патрик ушли, профессор крепко задумался: «Придется принять его в университет даже в случае провала вступительных экзаменов, - не стану же я огорчать королеву, - это может мне дорого обойтись. Хотя, думаю, Патрик все успешно сдаст, - я знаю его учителей, - все хвалили мальчика, говоря, что он способней и прилежней к учебе, нежели принцесса. Странно, почему он хочет учиться, - не смотря на отзывы преподавателей, я считал мальчика избалованным, и ленивым, - ведь его будущее все равно обеспечено… Как в такой семье, как королевская, мог вырасти столь умный юноша? Боюсь, что мне не разгадать этой загадки…». Через день королева вернулась в летний замок, а Патрик остался в столице готовиться к экзаменам. Домашним королева объявила, что Патрик пожаловался ей на плохое самочувствие, - у юноши постоянно кружится голова от избытка свежего воздуха, и для него будет лучше остаться в городе. - Еще бы, - усмехнулась Альбина, - он весь день бродит по парку, сочиняя стихи, а ночь напролет читает. Так не только голова кружиться будет, так можно совсем с ума сойти, хотя, наверное, Патрик уже давно «того»! Больше о Патрике не заходило речи вплоть до конца лета. Осень в этом году наступила рано, конец августа был дождливым и унылым, и, не дожидаясь начала сентября, королевское семейство вернулось в Клервилль. Патрик встретил королевский кортеж во дворе замка. - Ну как ты, Патрик? – спросила королева, когда Патрик поцеловал ей руку. – Все ли у тебя хорошо? Патрик с улыбкой взглянул королеве в глаза. - Ты поступил? – негромко, чтобы не слышал канцлер, спросила королева. Патрик весело кивнул в ответ. - Вот и хорошо! – ответила Флора. – Поздравляю! - Ой, Патрик, ты здесь? – с наигранным удивлением спросила Альбина. – А я почти забыла о твоем существовании! Летом в замке на озерах было так весело! Патрик печально взглянул на принцессу. Несмотря на то, что юноша был занят вступительными экзаменами, он все равно скучал по Альбине. Одинокие вечера в пустом дворце были очень грустны, и Патрик, вспоминая принцессу, считал дни до ее возвращения. Юноша надеялся, что Альбина изредка вспоминает его, и хоть немного, но скучает по нему. Как больно слышать, что любимая «почти забыла о твоем существовании»! К пятнадцати годам принцесса стала очень жестокой, и, заметив, что Патрик любит ее, принялась отвечать насмешками на все знаки внимания юноши. Еще подъезжая к столице, Альбина придумывала слова, которые могли бы ранить Патрика как можно больнее, и это ей вполне удалось. С наступлением сентября канцлер заметил, что в первой половине дня Патрик отсутствует во дворце, возвращаясь лишь к пяти, а то и к шести часам вечера. Канцлер не-медленно приказал лысому лакею проследить за Патриком. Рано утром Патрик, как обычно, отправился в университет. Погруженный в свои мысли юноша не заметил, что вслед за ним из дворца вышел завернутый в плащ человек, который следовал за ним на некотором отдалении до самого университета. Вернувшись во дворец, лысый доложил канцлеру о результатах наблюдения. - Все ясно. Мальчишка поступил учиться, - спокойно сказал канцлер, но вслед за этим он гневно отбросил перо, которым писал в своем дневнике: - Почему они не спросили меня? Почему все в этом замке делается без моего на то разрешения?! Как можно было допустить такую оплошность?! Это грозит королевской семье весьма печальными последствиями! Этим вечером Патрик вернулся во дворец в шесть часов. Занятия заканчивались в четыре, но Патрик задержался после учебы в университетской библиотеке. В вестибюле дворца его ожидал канцлер. - Как прошли занятия? – ядовито спросил граф Давиль юношу. Патрик с вызовом посмотрел на еле сдерживавшего гнев канцлера. - Это вы ради поступления в университет уехали из летнего замка? И вам не было стыдно лгать, что плохо себя чувствуете? Впрочем, у меня нет времени бранить вас за столь неудержимое желание учиться. Об этом я поговорю с ее величеством, - королева, по крайней мере, хотя бы может мне ответить! Через час, за ужином, канцлер дал волю своему негодованию. - Ваше величество, что же вы никому не рассказываете об успехах Патрика? Ведь ваш воспитанник учиться теперь в университете! - Никого, кроме меня не волнуют его успехи, - вот я и молчу, - спокойно ответила королева. Альбина поперхнулась и закашлялась, а король, не понимая, о чем разговор, с глупым видом хлопал глазами. Оттилия, узнавшая эту новость от мужа еще утром, наблюдала за всеми с ядовитой улыбкой. - Мама, у него точно, с головой не в порядке! – воскликнула, наконец, Альбина. - Сумасшедший здесь не Патрик, а моя сестрица, раз она разрешила, и даже, как я выяснила, посодействовала его поступлению в университет, - изрекла Оттилия. - Вы хоть понимаете, ваше величество, какой опасности подвергли вы всех нас, разрешив Патрику учиться? – спросил канцлер. - Когда же вы перестанете видеть опасность везде и во всем? – со вздохом спросила королева. - Вы не задумались, что может натворить Патрик! – закричал канцлер. – Он расскажет о нашей семье то, о чем не следует говорить! Студенты – это отъявленные бунтовщики, и тогда нам не миновать нового восстания! - Свояк, постойте, я что-то не пойму, что такого опять натворил Патрик? – вдруг спросил король. - Он поступил учиться в университет! – ответил канцлер. - Ничего себе! – удивился Теодор. – Мальчик-то умен, оказывается! Я это подозревал с той поры, как он в четыре года научился читать. Вот видите, как я хорошо разбираюсь в людях! - Вы понимаете, какая в этом таиться опасность? – спросил канцлер. - Какая там еще опасность? Что вы всегда за столом аппетит портите? - беспечно ответила король. - Не боитесь лишиться короны? – глухим голосом спросил канцлер. Альбина негромко засмеялась. - Племянница, здесь нет ничего смешного! – оборвала ее Оттилия. - Принцесса, вы еще многого не понимаете, поэтому вам не стоит так веселиться, - сухо сказал канцлер. - Ах, так! По-вашему, я совсем дурочка?! – воскликнула Альбина, с негодованием отбросив столовый прибор. – Вот прав папа, говоря, что вас за стол нельзя сажать! - вскочив с этими словами, принцесса вышла из столовой, с грохотом захлопнув за собой дверь. После ее ухода скандал разгорелся со страшной силой: - Вы понимаете, что Патрик расскажет всем своим однокурсникам, что он – принц Абидонии?!! – закричал канцлер. - Ха-ха-ха! Патрик расскажет? Да у вас кслероз, канцлер, - не помните, что Патрик – немой! – расхохотался король. - Он, по крайней мере, грамотный! – воскликнул канцлер, - да и остальные студенты умеют читать! Вот расскажут об узнанном своим родителям, тогда всем станет не до смеха! Ворвутся однажды сюда разъяренные дворяне, и нас всех перережут! Не думаю, что король Патрик VII оставит жизнь свергнутому королю Теодору! - Успокойтесь, канцлер, Патрик ничего не расскажет, - произнесла королева. - Ты за него ручаешься, сестрица? – иронично спросила Оттилия. - Бедный мальчик ни с кем не дружит. Вернее, это студенты не хотят общаться с Патриком. Они его боятся. Все считают его полностью преданным нашей семье, отношение к которой в обществе оставляет желать лучшего, - вы же сами говорили мне об этом. Вам не о чем беспокоиться, - к сожалению, у Патрика не будет друзей. - Если бы я был уверен, что так будет и дальше, - то я бы сказал, - к счастью, у Патрика не будет друзей! – ответил канцлер. - Прошу вас, не запрещайте мальчику учиться! – взмолилась королева. – Это ведь единственная радость в его жизни! - Его радость может обернуться большим несчастьем для нас – холодно ответила Оттилия. - Хорошо. Пусть пока учится. Но если я что-либо о нем узнаю… - голос канцлера стал страшным, и еще страшнее стало молчание, когда граф Давиль не закончил фразу. - Ну, ладно, хватит о нем! – воскликнул король, - давайте ужинать, пока ужин не остыл! Услышав это, канцлер и Оттилия, переглянувшись, тяжело вздохнули.
Княжна: После ужина канцлер вызвал к себе лысого лакея. - Проследи завтра за Патриком после окончания занятий. Что-то он слишком поздно возвращается во дворец. Посмотри, куда он пойдет, выйдя из университета, а главное, в какой компании. Не верю я в то, что у него нет друзей! И с этого дня не спускай с него глаз в пределах дворца. Я должен узнать, замышляет ли этот мальчишка что-либо против его величества или меня. Следи за ним, как в свое время следил за его родителями, будь они прокляты! На следующий день к четырем часам дня лысый подошел к университету. Завернувшись в плащ, он спрятался за большим облетевшим деревом, росшим возле университетских ворот, и стал наблюдать. Вскоре занятия окончились, и студенты стали покидать университет. Лысый во все глаза смотрел на дверь, ожидая, что скоро из нее выйдет Патрик. Но шло время, а Патрик не появлялся. Постепенно иссяк поток студентов, и из университета стали уходить преподаватели. Было уже около пяти часов вечера, дул северный ветер, и начал моросить дождь. Лысый с ужасом спрашивал себя, сколько же еще ему придется ждать. Продрогнув до костей, лакей, наконец, решил, что либо он не заметил Патрика в толпе студентов, либо хитрый воспитанник королевы вовсе не приходил сегодня на занятия, отправившись вместо учебы куда-нибудь еще. А может быть, Патрик остался сегодня во дворце и не выходил из своей комнаты, – в такую погоду болезненный юноша мог простудиться. «Ну, точно, его нет сегодня в университете, - подумал лакей, - а я, как дурак, жду. Вернусь я лучше во дворец». Приняв это мудрое решение, Лысый вышел из своего укрытия, и, не оглядываясь больше на дверь университета, отправился во дворец. Проходя мимо университетских ворот, он чуть было не столкнулся с Патриком, только что вышедшим за ворота. Патрик, не скрывая отвращения, смерил лысого долгим презрительным взглядом. Лакей тоже разгневанно посмотрел на юношу, по вине которого мерз два часа под дождем. - Ваша милость, что же вы так поздно? – ехидно спросил лысый. Патрик ответил ему вопросительно-насмешливым взглядом. - А я как раз тут прогуливаюсь, - ответил лысый, поняв вопрос юноши. – Тесен мир, не правда ли? Во дворце каждый день видимся, и даже в городе чуть было не столкнулись. А я и не думаю лгать! – неожиданно воскликнул лысый, прочитав недоверие в выразительных глазах Патрика, - молодой человек, казалось, произнес: «Ты лжешь, негодяй!». Презрительно усмехнувшись, Патрик отвернулся от лакея и поспешил во дворец. Лысый следовал за ним на некотором расстоянии. Вернувшись во дворец, лысый рассказал канцлеру о неудавшейся слежке. Как и следовало ожидать, канцлер выбранил лакея. - Тебе что, трудно было проявить немного терпения? – сухо спросил он. - Ваша милость, я решил, что Патрик не был сегодня в университете, к тому же на улице слишком холодно, я продрог до костей… - Одеваться надо теплей! – ответил канцлер. – Теперь ты каждый день будешь стоять около университета, и хоть два, хоть три часа ждать Патрика. Разумеется, прячься лучше, чтобы он не заметил тебя. - Всю жизнь, ваша милость? То есть все время, пока Патрик будет учиться? – с ужасом спросил лысый, представив себя мерзнущим не только под осенним дождем, но и на морозе. - Пока я не отменю приказ! – жестко ответил канцлер. - Слушаюсь, ваша милость, - покорно ответил лакей. На другой день Патрик, выходя из университета, внимательно оглядел улицу. Несмотря на то, что юноша не заметил лысого, внутренний голос подсказывал, что лакей находиться где-то поблизости, и следит за ним. Пройдя половину пути до дворца, Патрик резко обернулся, и в тридцати шагах позади себя увидел лысого, который тотчас надвинул шляпу на глаза, и, развернувшись, пошел в противоположную сторону. Патрик догадался, что лысый получил приказ канцлера ежедневно следить за ним. Несколько дней юноша думал, как избавиться от шпиона, но вынужден был признать, что не нашел способа отделаться от столь неприятного человека. Единственное, что Патрик мог сделать, - слегка проучить лысого. Выйдя как обычно из университета, и убедившись, что лакей по-прежнему следит за ним, Патрик неожиданно для лысого свернул в небольшой переулок, и, дойдя до ближайшей арки, вбежал во двор. Лысый поспешил за ним, но так как он следовал за Патриком на некотором расстоянии, то войдя во двор, лакей никого там не обнаружил. Впрочем, под аркой был выход в соседний двор, и лакей поспешил туда, но и там Патрика уже не было, зато была такая же арка, ведущая в следующий двор. Рассудив, что Патрик мог уйти отсюда только через эту арку, лысый поспешил за юношей, надеясь его догнать. Дальше следовал вход в еще один двор – все дворы в этом квартале были проходными, и соединялись арками. Лысый пробежал еще два двора, пока не увидел выход на улицу. Решив, что Патрик выбежал на улицу, лысый поспешил туда же, но, внимательно оглядев улицу, лакей не заметил там человека, хотя бы отдаленно напоминавшего Патрика. Вернувшись обратно, лысый вошел в следующий двор, - но там его ждало разочарование – из этого двора были два выхода на соседние переулки. Внезапно лысый заметил, что под одну из арок вошел Патрик. Лысый бросился за молодым человеком, держась на расстоянии, чтобы юноша не заметил его. Пройдя через несколько улочек, Патрик остановился в небольшом дворе. Из двери дома вышла миловидная девушка. - Жаннетта, радость моя! – воскликнул молодой человек, и лысый похолодел от ужаса, - он перепутал Патрика с похожим на него фигурой и одеждой другим юношей. Осмотревшись вокруг, лысый понял, что он, к тому же заблудился, - спеша за мнимым Патриком, он не запомнил дороги. Мысленно проклиная Патрика, лысый долго искал выход на одну из главных улиц. В темноте он чуть не свалился в канаву, а затем его из окна окатили помоями. В конце концов, лысый вернулся в замок к половине девятого вечера. Но и Патрику тоже пришлось несладко: пробежав через несколько дворов и оказавшись во дворе с двумя выходами, он, предполагая, что скоро здесь будет лысый, вбежал под одну из арок, тогда как лакей, чуть позже придя во двор, прошел под другой вслед за юношей, которого перепутал с Патриком. Не зная этого, Патрик опасался, что шпион скоро настигнет его, и, вбежав в переулок, поспешил свернуть в следующий, а затем, на перекрестке свернул на другую улочку. Только там Патрик обрел уверенность в том, что лысый не догонит его, но радость вскоре сменилась испугом, - в свою очередь, Патрик тоже осознал, что заблудился. Возвращаться обратно Патрик не хотел, опасаясь встречи с лакеем, а как выйти отсюда на одну из центральных улиц, он не знал. «Вот так, Патрик. Не рой другому яму, - сам в нее попадешь!» - в отчаянии думал юноша. Положение осложнялось тем, что Патрик не мог спросить у встречных дорогу. Проклиная свою беспомощность, Патрик наконец-то вышел на один из крупных проспектов, оказавшись при этом довольно далеко от королевского дворца. Все закончилось тем, что Патрик вернулся во дворец в восемь часов вечера, - на полчаса раньше, чем лысый лакей. В коридоре верхнего этажа топила печь старая Жанна. Озябший Патрик остановился у печи, пытаясь согреться. - Мальчик мой, наконец-то ты пришел! Я уже боялась, вдруг с тобой случилось что! – воскликнула Жанна. – Сейчас принесу тебе ужин, ведь ты, наверное, очень голоден! Вернувшись с ужином, и передав поднос Патрику, Жанна, смеясь, сообщила юноше: - Лысый-то пройдоха, ну, тот, который учит тебя фехтованию, сейчас вернулся весь в грязи, и залитый помоями, - можешь себе представить?! Неужели к любовнице ходил, старый черт?! Вот, наверное, ее муженек окатил его, - а может и самой даме надоела его гнусная физиономия? Патрик закрыл лицо руками, пытаясь сдержать смех: он считал безнравственным смеяться над пожилым человеком, пострадавшим по его вине. Лысый тем временем жаловался канцлеру: - Это сверх моих сил, ваша милость, за негодным мальчишкой невозможно следить: он вбежал в какой-то двор, я за ним, ну и заблудился, упал в канаву, ноги чуть не переломал, и вот еще помоями облили, - посмотрите, на что я похож! Избавьте меня от этой обязанности! - Меня не волнует, на что ты похож, - ответил канцлер, - либо ты продолжаешь следить за Патриком, либо вылетаешь из дворца вон и не получаешь пенсии! - Вы не оставляете мне выбора, ваша милость, - ответил лакей. Он продолжил дальше следить за Патриком, пока в начале зимы не простудился. В тот день из-за болезни преподавателя была отменена последняя лекция, и Патрик вернулся во дворец раньше обычного. Юноша вышел из университета в половине третьего, и, решив прогуляться, вернулся во дворец другой дорогой, пройдя через городской сад, - вернее, через то, что осталось от сада в правление короля Теодора. Тем временем лысый, придя к университету к четырем часам дня, ждал Патрика на морозе до половины восьмого вечера. Когда в здании университета погасли огни и сторож запер дверь на висячий замок, лысый понял, что дальнейшее ожидание бесполезно. «Сегодня уж точно Патрик не приходил сюда», - подумал лысый, возвращаясь во дворец. Первым, кого лакей увидел во дворце, был Патрик, только что вернувшийся из сада, где он прикрепил к дереву кормушку для птиц. - З-з-здравствуйте, ваша милость, были ли вы сегодня в университете? – спросил, стуча зубами, промерзший до костей лысый. Патрик, как и следовало ожидать, ответил ему презрительным взглядом. После этого случая лысый слег с высокой температурой на две недели, и канцлер отменил слежку за воспитанником королевы,- все равно, три месяца наблюдений не дали результатов, - Патрик всегда выходил из университета один, и сразу же шел домой, лишь изредка заходя в канцелярскую лавку за бумагой, перьями и чернилами. - Будешь теперь следить за ним раз в месяц, по моему особому распоряжению, - сказал канцлер лакею. – Похоже, королева была права, - друзей у Патрика нет, и значит, нам нечего опасаться. В первое учебное полугодие Патрик, не обретя друзей, был совсем одинок. Студенты, считавшие Патрика членом королевской семьи, боялись юноши, и держались от него в стороне. При нем никто никогда не отважился нелестно отозваться о короле и крепко обругать канцлера, ибо все были уверенны, что все услышанное Патрик в этот же вечер передаст его величеству и графу Давиль на листе бумаги. Впрочем, открытой неприязни к юноше никто не выказывал, боясь его обидеть. Патрик не знал, что в первую неделю учебы, утром перед началом занятий ректор зашел в аудиторию, где уже собралась половина курса, на котором учился Патрик. Самого Патрика там еще не было. - Послушайте меня внимательно, - обратился к студентам профессор. – Вместе с вами учится немой Патрик. Несмотря на свое низкое происхождение, он является воспитанником королевы. Слышите? Сообщаю это тем, кто еще не знает. Надеюсь, у вас хватит ума и тактичности, чтобы не обидеть его. В противном случае, последствия будут весьма печальными – вам не избежать гнева ее величества, а возможно, и самого короля! Вам понятно? – ректор сделал паузу. – Это все, что я хотел сказать вам сегодня, - после этих слов профессор покинул аудиторию. - Он что, дураками нас считает? – спросил однокурсников Оноре, – смелый молодой человек, ставший впоследствии лидером курса. – Мы держимся в стороне от немого с самого начала! Оноре был сыном графа Огюста, готовившего восстание против короля, и отравленного в подземелье дворца пять лет назад. Вместе с ним в университет поступили и его друзья, - Луи и Поль, - сыновья друзей Огюста – барона Дени и графа Мишеля. Крепкая дружба отцов словно была передана по наследству их сыновьям. Оноре, Поль и Луи не помнили дня, когда они познакомились,- это было в раннем детстве. Дени, Огюст и Мишель женились в один год, и женитьбы не помешали их дружбе, - напротив, вскоре дружить стали три молодые семьи. После гибели мужей Камилла Диана и Сюзанна продолжали дружеские отношения. Овдовевшая раньше всех Камилла помогала Огюсту и Мишелю организовывать новую попытку переворота. К счастью, канцлер не заподозрил вдову в причастности к заговору, - он считал ее слишком глупой для политических дел, - равно как и всех женщин, исключая свою супругу. После провала переворота Камилла укрыла у себя в поместье Аделу, которая была объявлена в розыск. Но через два года полиция перестала искать бывшую няню принца, и Адела, теперь носившая имя Софи, вернулась в столицу вместе с Камиллой, которая решила, что ее сын должен привыкать к городской жизни и получать начальное образование в пансионе для детей из благородных семейств, в котором учились его друзья Оноре и Поль. Камилла не настаивала, чтобы Адела возвращалась в Клервилль, подвергая свою жизнь опасности, но Адела не хотела жить в одиночестве в поместье своей благодетельницы. - Я буду следовать за вами, куда бы вы ни пошли, госпожа баронесса, - торжественно поклялась Адела. - Но, оказавшись в столице, вы подвергаете вашу жизнь опасности, - возразила Камилла. - Я думаю, что про то дело уже давно забыли, сейчас арестовывают лишь тех, кто сегодня вызвал гнев канцлера. Я слышала, что преступников, давно объявленных в розыск, совсем не ищут. К тому же, меня сейчас трудно узнать, - слишком сильно я постарела после смерти мужа. В розыске Адела-Луиза, а меня теперь зовут Софи. Я не буду появляться в людных местах, занимаясь лишь домашними делами. Ну а в ваш дом, баронесса, доносчики не вхожи. Забегая вперед, скажем, что Адела была права – канцлер забыл о ее существовании. У него всегда было слишком много государственных дел, чтобы помнить о бывшей няне Патрика, и последние три года Адела вместе с детьми спокойно жила в столице в доме Камиллы, не опасаясь ареста. Этим летом Луи, Оноре, и Поль успешно сдали экзамены, поступив в Первый университет, - самое престижное учебное заведение, где учились молодые дворяне. Но если Оноре и Поль поступили учиться под своими фамилиями, то Луи предъявил ректору поддельные документы, где вместо фамилии, унаследованной им от отца, была указана девичья фамилия его матери, - Камилла боялась, что в университет не примут сына заговорщика. Оноре и Полю было намного проще – второй заговор, который организовали их отцы, не получил широкой огласки, Огюст и Мишель были отравлены, потому что их вина осталась недоказанной. Но барон Дени публично выразил открытый протест против коронации полковника Теодора, и возглавил памятное всем восстание. До сих пор барона называли «главой мятежников», а его сыну были закрыты многие двери. Подделки документов приемная комиссия не заметила, и Луи без труда поступил учиться вместе со своими друзьями в лучший университет Абидонии. Будь течение абидонской истории иным, – избежал бы гибели король Анри и его супруга, то Луи, Оноре и Поль уже давно были бы представлены ко двору и стали друзьями принца Патрика. Но роковые выстрелы в Кабаньем логе, унесшие жизнь короля, поломали судьбы молодых дворян, и те, кто могли стать придворными в свите принца, были теперь всего лишь сыновьями заговорщиков. Тем не менее, судьба предназначила им стать друзьями принца, и даже трагическая гибель короля Анри не смогла отменить ее решения. Оноре, Луи и Поль стали друзьями Патрика, к которому они в первое время испытывали лишь неприязнь.
Княжна: Преподаватель, руководивший курсом, рассадил студентов по своему усмотрению. В результате Луи оказался соседом Патрика. В первое время молодой человек лишь вежливо здоровался с воспитанником королевы, и благодарил судьбу за то, что немой Патрик не сможет заговорить с ним. Но через две недели, присмотревшись к соседу, Луи не смог не заметить доброжелательности Патрика. На его сдержанные приветствия воспитанник королевы отвечал такой искренней и доброй улыбкой, что Луи невольно проникся симпатией к Патрику. Однажды, когда Луи долго мучился с тупым пером, Патрик протянул ему перочинный нож, а в другой раз дал переписать конспект лекции, которую Луи пропустил вместе с друзьями, - несколько дней назад молодые люди, катаясь в лодке по озеру, умудрились перевернуться, а так как стоял уже конец сентября, неудивительно, что они простудились, и несколько дней не посещали университет. - Луи, зайди сегодня ко мне, перепишешь пропущенную лекцию по истории, - нам с Полем дал переписать ее Антуан, во время той лекции, когда профессора срочно вызвал к себе ректор, - сказал Оноре, возвращаясь в тот день из университета. - Благодарю, но мне все лекции дал переписать Патрик, - ответил Луи. - И ты не отказался? – возмутился Оноре. - Нет. А зачем отказываться? Покажи лучше то, что ты переписал у Антуана. - Вот, - Оноре протянул конспект Луи. - И это все? Ты считаешь, что лекция может быть столь коротка? Да этот Антуан всегда ушами хлопает, а не конспектирует. - Согласен, маловато. Но если ты столь привередлив, можно переписать и у Рауля, - не обязательно с Патриком связываться. Зачем ты у него конспект попросил? - Я ничего напросил, он сам дал мне переписать. - Надо же, какой он добренький! – съязвил Оноре. - По-твоему, я не должен был принимать от него помощь? - Как ты не понимаешь, - вмешался молчавший до сих пор Поль, - он, наверное, хочет войти к тебе в доверие. - Да зачем это ему? – удивился Луи. - Чтоб подружиться с тобой, узнать твои мысли насчет короля, да и канцлера тоже, - донести им, и упрятать тебя в подземелье! – ответил Поль. - Да ладно… Не может этого быть… - Как ты не понимаешь, что Патрик послан сюда, чтобы доносить на всех нас, если услышит наши нелицеприятные высказывания о королевской семье! – возмутился Оноре. - Возможно, ты прав, но мне Патрик показался неплохим человеком, - сказал Луи, - и я не мог думать о нем столь дурно, как ты. - Давно хотел сказать тебе, Луи, - ты очень наивный, а Патрик – хитрый, как и все немые. Если ты начнешь с ним дружить, то твои дела будут плохи. - Послушай, Оноре, что ты такой шум поднимаешь из-за того, что я всего лишь переписал конспекты у Патрика? Это еще не означает, что я стал его другом до гроба. - Ну-ка, покажи мне конспект, - сказал Поль. – Ого, ничего себе! Антуану так не записать! Луи, дай мне переписать, а то, если выучу урок по конспекту Антуана, мне несдобровать! - И этот туда же! – воскликнул Оноре. - Да ты посмотри, как подробно Патрик все законспектировал! - И смотреть не хочу! И переписывать не буду, - лучше умру, чем принять помощь от этого! – разозлился Оноре. Но на следующий день Оноре пришлось пожалеть о своем решении, - молодой человек не смог ответить на вопрос профессора по пройденной теме, - оказалось, что конспектируя лекцию, нерасторопный Антуан упустил самое важное. - Ну, что, упрямец, говорил тебе, что надо было переписать конспект у Патрика! – упрекнул друга Поль. - Я же сказал, что никакой помощи не приму от немого! – упрямо повторил Оноре. Так продолжалось всю первую половину учебного года. Оноре старался не замечать Патрика, Поль изредка здоровался с ним, как с малознакомым человеком, Луи иногда выказывал знаки дружеского расположения. - Я тебя предупреждаю, Луи, ты рано или поздно пожалеешь о своем общении с этим немым! – не раз говорил другу Оноре. - О чем мне жалеть? Я не дружу с ним, и ни о чем ему не рассказываю, просто я не могу же его игнорировать, так как ты, тем более что я рядом сижу рядом с ним! – оправдывался Луи. Закончилось первое полугодие, наступили короткие рождественские каникулы, а в начале января должно было состояться событие, которого студенты ожидали с нетерпением. Восьмого января в Абидонии отмечался День Поэзии. Двести лет назад в этот день родился известный абидонский поэт, - классик абидонской литературы. Его день рождения абидонцы отмечали последние сто лет – в литературных кружках устраивались вечера, посвященные его творчеству, на которых читались его лучшие стихи, а в театрах ставились спектакли по сюжетам его поэм. Даже бродячие артисты играли в эти дни спектакли, в которых звучали с детства знакомые всем абидонцам стихи великого поэта. У студентов была традиция в этот день собираться в кабачках за бутылкой вина, и всей компанией сочинять лирические стихи, - так же, как поэт в годы юности делал это вместе с друзьями, ставшими тоже литераторами, хотя и менее известными. Но в годы правления короля Теодора согласно указу канцлера, День Поэзии официально перестал отмечаться. Малые театры закрылись, бродячим артистам почти запретили выступать, на деятельность литературных кружков был наложен строгий запрет, и образованнейшие из дворян устраивали вечера поэзии дома, в узком кругу друзей, опасаясь, что и за это скоро будут арестовывать. И лишь бунтари-студенты по-прежнему ничего не боялись, сохраняя свою традицию. Правда, время внесло свои коррективы – теперь вместо лирических стихов сочинялись сатирические, высмеивающие короля и канцлера с его безумными законами. Последние три года волна студенческого возмущения достигла такой силы, что докатилась до королевского дворца. Год назад шпионы канцлера доставили ему обрывки черновиков, подобранных в одной из таверн. Несмотря на то, что стихи были сложены весьма неумело, канцлер в них был высмеян достаточно остроумно. Негодованию графа Давиль не было предела: - На следующий год эти мерзавцы ответят мне за свои литературные занятия! Вечером шестого января Патрик шел в библиотеку по плохо освещенному коридору. По приказу канцлера, в целях экономии свечей в длинных коридорах королевского дворца зимними вечерами зажигалось всего по одной свече на семь метров длины коридора. В промежутках между свечами, установленными в настенные подсвечники, стояла непроглядная тьма. Патрик медленно шел, опасаясь наткнуться на что-либо, не заметное в темноте. Внезапно дверь кабинета канцлера, расположенного в другом конце коридора отворилась, и оттуда вышел посыльный. - Постойте! – донесся голос канцлера из-за приоткрытой двери. - Если начальника полиции уже не будет в этот час на службе, приказ доставите ему на дом! – распорядился канцлер. Патрик подождал, пока курьер вышел из коридора, но когда юноша собрался идти дальше, дверь кабинета снова отворилась, и канцлер вышел оттуда в сопровождении Оттилии. - Я надеюсь, что после облавы студенты больше не будут праздновать День Поэзии! - Прикажешь ли ты казнить хоть нескольких кабацких стихотворцев? – спросила его Оттилия. - Разумеется! Это надо сделать для устрашения других! Узнают, как очернять дрянными стихами меня и короля! - А вдруг в тюрьме не хватит места для всех стихоплетов? – обеспокоилась Оттилия. - Ну, всех студентов арестовывать и не станут, я велел задерживать только за сатирические стихи, а не за глупую любовную лирику, которой не стоит придавать значения, - ответил канцлер. Патрик в ужасе замер в темном углу, догадавшись, что замыслил канцлер. К счастью юноши, канцлер и Оттилия не заметив его, пошли в противоположный конец коридора, направляясь в столовую, где в этот час к ужину собиралась вся королевская семья. «Надо предупредить студентов, - подумал Патрик, - вот только удастся ли это? Все относятся ко мне с таким недоверием…». Утром седьмого января, перед началом занятий Патрик подошел к Оноре и протянул ему записку: «Сударь, я советую вам завтра не праздновать день Поэзии, и не собираться в кабачках, сочиняя стихи, высмеивающие короля – на студентов готовится облава, и арестованные будут казнены. Прошу вас, передайте это тем вашим знакомым, которые учатся в других университетах». Прочитав записку, Оноре надменно взглянул на Патрика: - Почему вы решили, что мы станем собираться в кабаках, оскорбляя его величество и канцлера? Мы все – верные слуги короля, и не можем поступать подобным образом! Ваши подозрения, господин Патрик, просто оскорбительны! Патрик с обиженным видом отошел от недоброжелательного Оноре. «По крайней мере, я сделал все, что мог», - подумал юноша. Последней лекцией в этот день была лекция по истории, – которую читал сам ректор – профессор Моррис был известнейшим историком своего века. На этот раз профессор был чем-то обеспокоен. Войдя в аудиторию, он отыскал взглядом Луи. - Подойдите ко мне, Луи, - подозвал он молодого человека. – Сегодня мне стало известно, что вы поступили в университет под фамилией вашей матери. Почему вы скрыли вашу собственную фамилию, унаследованную вами от отца? Можете не отвечать, я и так все понимаю. Но наш университет является самым престижным университетом страны, и его репутация может пострадать от того, что здесь учится сын заговорщика, восставшего против короля. Луи побледнел, как смерть. - Поймите, я ничего не имею против вас, вы мне очень симпатичны как прилежный ученик, но репутация университета тоже очень дорога мне. Я вам сочувствую, - ваш отец, барон Дени, восстав против его величества, сгубил не только собственную жизнь, но и разрушил ваше будущее. Но вы не беспокойтесь, Луи, вы не останетесь необразованным, - я поговорю с преподавателями других университетов, пусть менее престижных, но все же дающих неплохое образование, - и вас переведут учиться в другое учебное заведение. Мне искренне жаль, что я вынужден исключить вас отсюда. - Благодарю вас, господин профессор… - еле слышно произнес Луи, и опрометью выбежал из аудитории. По рядам студентов пронесся ропот. - Я повторяю, господа студенты, я сожалею, что вынужден исключить Луи, – повторил профессор. – Но молодой человек мог бы избежать этой неприятной ситуации, если бы не подделал документы. Разумеется, его бы не приняли сюда, но вместе с тем его не пришлось бы исключать на глазах у всех после полугодия прилежной учебы. Итак, начнем занятия… Едва дождавшись окончания лекции, Патрик, вопреки привычке задерживаться в университетской библиотеке, почти бегом вернулся во дворец. Войдя в свою комнату, он поспешно написал прошение, которое сразу же передал королеве. Увидев взволнованного Патрика, с поклоном передавшего ей лист бумаги, королева поняла, что случилось что-то из ряда вон выходящее, и поспешно стала читать: «Ваше величество, я прошу у вас помощи для моего однокурсника. Сегодня ректор узнал, что Луи, который сидит рядом со мной, приходится сыном барону Дени, открыто выступавшего против коронации вашего супруга. Я мало знаю о бароне Дени, но думаю, что его сын не должен отвечать за проступки отца. К сожалению, профессор Морис считает иначе, и хочет исключить Луи из университета. Будьте милостивы, ваше величество, одно ваше слово может изменить решение профессора. Прошу вас, вступитесь за Луи, - исключение из первого университета и перевод в другой – это позор для дворянина столь знатного рода». Прочитав записку, королева ненадолго задумалась. - Я хорошо помню барона Дени, - сказала она наконец. – Это был благороднейший дворянин, верный слуга покойного короля. Я не могу держать на него зла за то, что он выступал против Теодора. Ты удивлен, Патрик? Да, это именно так. Но объяснить подробнее я не имею права. Помоги мне ответить профессору Морису, - я сделаю все для того, чтобы Луи остался в университете. Патрик благодарно улыбнулся королеве и с признательностью поцеловал ей руку. Флора написала черновик, а Патрик проверил и исправил ошибки, - королева не отличалась хорошим знанием грамматики. Наконец ее величество переписала письмо набело, и запечатала в конверт, скрепив его королевской печатью. - Возьми, Патрик, завтра передашь профессору. Тем временем Оноре и Поль поспешили к убитому горем Луи. Молодой человек лежал на кровати, уткнувшись лицом в подушку. - Только, прошу вас, не утешайте меня! – воскликнул он, увидав друзей, вошедших в его комнату. - Луи, мы и не можем этого сделать, - грустно ответил Поль. - Мы просто не знаем, что сказать, я не ожидал, что профессор столь глуп, - произнес Оноре. - Он хотя бы поможет мне перевестись в другое учебное заведение. Интересно, куда? Может в ветеринарную школу? Выучусь тогда на коновала, - язвительно сказал Луи. – Не думаю, что мне разрешат учиться во втором или даже третьем университете. Остается еще духовная академия, и медицинский колледж, - но там учатся в основном дети простолюдинов. А я так мечтал получить гуманитарное образование, достойное дворянина! - Но откуда Моррис мог узнать, что ты сын барона Дени? – вдруг спросил Оноре. – Луи, попытайся вспомнить, не рассказывал ли ты немому про своего отца? - Нет… Я никому ничего не говорил… - Точно? - Ты думаешь, это Патрик донес ректору, что я сын бунтовщика? - Почти в этом уверен! - Нет. Ему я ничего не рассказывал, да и никому другому. Патрик здесь ни при чем, - твердо ответил Луи. - Может быть, он все же как-то узнал, чей ты сын. Он не знает, где ты живешь? - Нет. Я думаю, что во время каникул кто-то из преподавателей видел, как я вхожу в свой дом, где над воротами висит герб отца. Поэтому тот человек и догадался, кто я. Но я не думаю, что это был студент, - у половины наших однокурсников родители так или иначе замешаны в заговорах против короля. - Я тоже думаю, что тебя не мог выдать кто-либо из студентов, за исключением Патрика, - продолжал настаивать Оноре. - Ты ненавидишь его так, словно он сделал тебе что-то дурное, - сказал Луи. – По-моему, ты несправедливо обвиняешь его в доносительстве. - Мне он ничего не сделал, - ответил Оноре. – Но я не могу хорошо относиться к человеку, который почти что является членом презренной королевской семьи. Наши отцы отдали жизни, желая свергнуть узурпатора, – незаконного короля Теодора, - а ты готов дружить с приемышем королевы! Твой отец, мир его праху, - сейчас в гробу переворачивается! - Ты не прав, Оноре, - вмешался Поль, - возможно, Патрик совсем неплохой человек. Он же не виноват в том, что его взяла из сиротского приюта сама королева. - Но в таком случае он полностью предан королевской семье, и должен ненавидеть всех их врагов. Если ты подумаешь, то согласишься со мной. - Да, это верно, - ответил Поль. - А раз так, то для нас он опасен. Есть возражения? - Нет, но… он же предупредил нас утром, ну, насчет предполагаемой облавы! Стал бы он это делать, будь столь предан королю? – спросил Луи. - Чепуха! – возразил Оноре. – Он хочет нас немного напугать. А может быть, стремится хорошо выглядеть в наших глазах… Хотя, если подумать… Прости, Луи, но я поспешу домой, - надо написать письмо кузену и нескольким знакомым, - они учатся во втором и третьем университетах, и надо на всякий случай предупредить их. - И я тоже должен предупредить своих дальних родственников и их друзей, - сказал Поль. – Ты не сердись, Луи, но и я вынужден тебя оставить, - вдруг Патрик не солгал, и облава состоится? - Идите, и предупредите их немедленно, - это самое умное, что вы можете сделать сейчас, - ответил друзьям Луи. В это же вечер Оноре и Поль отправили к родным и знакомым посыльных с предупреждениями о грядущей облаве.
Княжна: На другой день перед занятиями Патрик постучал в дверь кабинета ректора. - Войдите! – ответил профессор Морис. Патрик вошел, почтительно поклонившись. - Патрик? Что привело вас ко мне? – спросил ректор. Юноша протянул профессору конверт. - Письмо ее величества? – удивился профессор. Внимательно прочитав, он ненадолго задумался, а затем со вздохом произнес: - Как добра и великодушна наша королева! Просит милости для сына бунтовщика, не желавшего восшествия на престол короля Теодора. Вы – родственник ей по духу, Патрик. Конечно, она вступилась за Луи по вашей просьбе. Вы просили за вашего однокурсника, несмотря на то, что он не друг вам, - к сожалению, у вас нет друзей. Я ведь знаю, что студенты относятся к вам настороженно. Что ж, можете быть свободны, Патрик, - Луи сегодня вернется в университет, - я сейчас же отправлю посыльного за ним. С благодарностью поклонившись, Патрик поспешил в аудиторию, где собралась большая часть его однокурсников. Студенты взволнованно обсуждали отчисление Луи из университета. Особенно были разгневаны Оноре и Поль. Сегодня Оноре уже сомневался, правильно ли он сделал, предупредив кузена о предполагаемой облаве. Ночью ему пришла в голову мысль, что Патрик просто не хочет, чтобы студенты оскорбляли короля, высмеивая его в стихах. К тому же Оноре подумал о том, что исключить могут и других студентов, чьи отцы были замешаны во втором заговоре, - таких в университете было немало. - Вот что я хочу сказать вам господа, - обратился он к студентам, - пора многим из нас готовиться к исключению. Отцы большинства здесь присутствующих были верными слугами короля Анри, и были преданы его наследнику – королю Патрику VII. Эти слова услышал Патрик, подошедший в этот миг к полуоткрытой двери аудитории. От неожиданности юноша замер на месте, не в силах войти в аудиторию. - И что из этого? – спросил непонятливый Антуан. - А то, что они вместе с бароном Дени вышли на площадь, протестуя против коронации Теодора, а те, кто выжил после подавления этого восстания, через несколько лет хотели свергнуть короля. Все они – бунтовщики, как и барон Дени. Если ректор захочет, он может исключить и тебя, и меня, и еще многих… - Да тише ты! – перебил его Поль. - Чего мне бояться, - немого здесь нет, а остальным я доверяю безгранично! Будь здесь Патрик, я не раскрыл бы рта в обществе этого доносчика! - Как так? – удивился Антуан. - Ты что, не понимаешь, что он подослан сюда королевской семьей, чтобы подслушивать, как мы ругаем короля с канцлером, и сразу же докладывать им? Услыхав это несправедливое обвинение, разгневанный Патрик быстро вошел в аудиторию, и долгим взглядом посмотрел на Оноре. Не смутившись, Оноре с вызовом взглянул на Патрика. В ответ Патрик подошел к доске, взял мел, и написал: «Я не заслуживаю этого оскорбления. Вам следовало бы подумать, прежде чем называть меня доносчиком». - Я всегда думаю, прежде чем сказать, - твердо ответил Оноре. – И в моих словах нет оскорбления. Я сказал правду, а правда не может быть оскорблением! Патрик смертельно побледнел. Взяв мел, он хотел было написать фразу «В ваших словах нет правды», - но в этот миг в аудиторию вошел профессор Морис. Его приход предотвратил начавшийся конфликт. Прочитав надпись на доске, профессор внимательно посмотрел на юношу: - В чем дело, Патрик? – спросил он. – Кто посмел оскорбить вас? После этого вопроса побледнел уже Оноре. Молодой человек решил, что для него все кончено. Но взглянув на доску, Оноре увидел на ней ответ Патрика: «Меня никто не оскорблял, - я неверно выразился». - Патрик, не скрывайте от меня, я же вижу, что здесь только что была ссора! - сказал профессор. «Ссоры не было, всего лишь небольшая размолвка, которая не стоит вашего внимания. Я сам виноват в том, что за полгода не заслужил доверия окружающих», - ответил Патрик. - Вот как? Да, я вижу, мне никогда не узнать, что произошло здесь в мое отсутствие, - сказал ректор. – Садитесь на ваше место, Патрик. Вы благороднейший человек, и я сожалею, что многие из здесь присутствующих этого не понимают. Ну, что ж, господа, начнем занятия… В прошлый раз мы остановились на царствовании Карла Придурковатого. Сегодня я расскажу вам, почему убийство Карла Придурковатого Людовиком Бешеным фактически спасло Абидонию. Слова профессора Оноре слышал сквозь шум в ушах. Машинально конспектируя лекцию, молодой человек не понимал, что он пишет. Оноре чувствовал, как у него горит лицо от стыда, - юноша не предполагал, что Патрик скроет их ссору от ректора. Немного успокоившись, Оноре украдкой взглянул на Патрика. Он увидел, что Патрик тоже с трудом заставляет себя сосредоточиться на лекции, - казалось, что воспитанник королевы еле сдерживает слезы. Патрик выглядел уставшим, расстроенным и беззащитным. «Зачем я так, - подумал Оноре, - быть может, он ни в чем не виноват. Все мои подозрения не подтверждены доказательствами». Патрик в это время с горечью думал, что ему придется оставить университет, - выносить оскорбления однокурсников у юноши не было сил. «За что мне это, - думал Патрик, - во дворце канцлер ругает меня за проступки, существующие лишь в его воображении, и здесь меня возненавидели, решив, что я послан сюда шпионить. Я чувствую, что у меня нет больше сил нести мой крест». По окончании двухчасовой лекции дежурный сторож ударил в большой колокол. Желая попросить прощения у Патрика, Оноре нерешительно встал, не зная, что сказать. Но в этот миг в аудиторию вошел Луи. - Вы меня вызывали, господин профессор? – спросил он. - Да, Луи, я вас вызвал для того, чтобы сообщить вам, что вы оставлены в университете. Не благодарите меня, - вам надо выразить благодарность ее величеству королеве, - я оставляю вас в университете по ее просьбе. Ошеломленный Луи, ничего не понимая, растерянно смотрел на профессора. - Вас удивляет, что королева вступилась за вас, хотя до вчерашнего дня и не знала о вашем существовании? – спросил ректор. – А вот за это вам надо благодарить Патрика. Королева заступилась за вас только по его просьбе. Услышав это, Оноре сел, схватившись руками за голову – сын графа Огюста почувствовал себя наглецом, оскорбившим благородного человека. Луи медленно обернулся и взглянул на Патрика так, будто видел его впервые. Со слезами на глазах Луи медленно подошел к воспитаннику королевы. - Отныне я всей душой предан вам, Патрик, - сказал он. – Можете теперь считать меня другом, если вам будет угодно. Я не знаю, смогу ли в полной мере отблагодарить вас не на словах, а на деле, но с этого дня я ваш должник на всю жизнь. Патрик растроганно взглянул на Луи, и молодые люди крепко обнялись. Тем временем Оноре и Поль подошли к Патрику. - Патрик, простите, я оскорбил вас не имеющими основания низкими подозрениями, - произнес Оноре прерывающимся голосом. – Вы благороднейший человек, и вы правы в том, что я должен был подумать, прежде чем возводить на вас столь гнусные обвинения. Ради всего святого, если сможете, простите меня! – повторил он. Патрик выслушал Оноре, обернувшись к нему, но опустив глаза, - юноша боялся расплакаться. - Патрик, - сказал Поль, - я тоже виноват перед вами, ибо был согласен с моим другом, хотя и не оскорблял вас вслух. - Что вы оба ему сказали? – набросился на друзей Луи. - Не мы, а я, - ответил Оноре. - Тебе впору рот заклеить! – воскликнул Луи. – Патрик, я знаю, что Оноре всегда был несправедлив к вам, но у него много причин опасаться недоброжелателей, и теперь он во всех видит врагов. Просите его, пожалуйста. - Дайте руку, Патрик, если, конечно, простили меня, - сказал Оноре. – Если вы хоть на миг коснетесь моей ладони, я буду знать, что прощен. Патрик медленно протянул руку Оноре, по-прежнему не глядя на него. Луи и Поль, не сговариваясь, положили свои руки на руки Патрика и Оноре. В этот миг Патрик взглянул в глаза Оноре и дружелюбно улыбнулся. - Как вы великодушны! – со вздохом облегчения сказал Оноре. Я резко разговаривал с вами вчера, когда вы предупредили меня, о готовящихся арестах студентов во время нынешнего праздника, но это не значит, что я вам не поверил, - напротив, я поспешил предупредить знакомых и родственников. Только боюсь, что предупреждение было напрасным, - все хотят традицию, говоря, что не мы ее создали, и не нам ее отменять. Патрик взялся за перо и бумагу: «А как решили поступить вы?» - спросил он. - Мы тоже не хотим прерывать эту славную традицию, - ответил Оноре. «Тогда я пойду с вами, - если конечно, вы не против» - написал Патрик. - Ну, разумеется, вы пойдете с нами! – воскликнул Оноре. После окончания занятий студенты собрались в небольшом кабачке «Камелия». Оноре, Поль, Антуан, Рауль, и еще четверо молодых людей сели за большой квадратный стол в центре зала. Патрик и Луи сели отдельно за узкий столик у самого окна, объяснив друзьям, что присоединятся к ним позже. Луи решил переписать у Патрика конспекты пропущенных сегодня лекций. Патрик с волнением смотрел в окно, догадываясь, что рано или поздно сюда придет полиция, и арестует его товарищей. «Что мне тогда делать, как помочь им?» - спрашивал себя юноша. Наконец, Патрик нашел единственный выход из положения: взяв лист бумаги, он написал на нем стихотворение, сочиненное им несколько дней назад, причем каждую строчку он постарался вывести разным почерком. «Только это может помочь в случае облавы» - думал он. Между тем остальные трудились над уморительным стихотворным памфлетом, по очереди сочиняя строки четверостиший. На троне сидит пустая башка, Корона на ней как на тыкву одета. Дуреет страна от короля-дурака За что наказанье нам это? - Стойте! – воскликнул Поль. – Надо по-другому! Смотрите, что у меня вышло! Две последние строки должны быть такими: Подлец за спиной короля-дурака Страной управляет на деле! - Не подходит рифма! – возразил Оноре. - Ну, а ты придумай другую! Я сочинил две строки, а ты замени одно слово! Слабо, да? - А я считаю, что рифма подходит, - возразил Рауль. - Так давайте пока оставим как есть, и будем сочинять дальше, - предложил Оноре. Он хочет скорей уничтожить народ, Считая, в пустой стране легче править. Но все же подлец никак не поймет, - а что дальше, ребята? – озадаченно спросил Оноре. – Я хотел написать фразу «Что страну он пустой оставит», но это не подходит, ведь уже есть слова - «в пустой стране легче править». - А если так, - предложил Поль – Нельзя без подданных править! – Или: Что некем ему будет править! - Вот! Последняя строка лучше! – одобрил Оноре. Патрик улыбнулся, отметив у Поля лучшие способности к стихосложению, нежели у остальных его друзей. Но в этот миг юноша через приоткрытое окно увидел полицейских, идущих к кабачку. Через минуту они уже были на пороге «Камелии». Патрик встал и подошел к студентам, жестом велев им молчать, быстро взял со стола листок с памфлетом и спрятал его в рукав. На место памфлета юноша положил листок со своим стихотворением. Вернуться на свое место Патрик не успел, и, сохраняя внешнее спокойствие, сел за общий стол в тот момент, когда вошла полиция. - Так, господа студенты, отмечать День Поэзии изволите? – спросил лейтенант полиции. – Согласно приказу канцлера, мы вынуждены проверить результаты вашего совместного творчества. Что вы написали? Так, прочтем, - очень любопытно, - с легким злорадством сказал полицейский, заранее предвкушая возможный арест студентов. По земле броди, где хочешь, Хочешь, к звездам улетай, Лишь прошу, ни днем, ни ночью Ты меня не покидай… То, что ты – мое дыханье, Никогда не забывай. - Не понял, что за чушь? – прервал чтение полицейский. – Посмотрим, что там дальше… И ночью звездной, и при свете дня, Не покидай, не покидай меня. Пусть все исчезнет, Пусть уйдут друзья, Не покидай, мне без тебя нельзя… - И это у вас все? – спросил он студентов. - А что же вам еще надо? – ответил вопросом на вопрос Оноре. – Мы, как это принято, сочиняли лирику… - Тьфу, молокососы! Никого сегодня арестовать не удалось! Из-за вас канцлер теперь разгневается на мое начальство, а начальство сорвет зло на мне, лишив жалования за месяц, - рявкнул, в сердцах, офицер полиции. – Празднуйте свой праздник, подавитесь им на здоровье! – Пойдем, ребята, - обратился он к своим подчиненным, - может быть, в «Трех гвоздях» нам повезет! - Что-то настроение пропало здесь сидеть, - сказал Оноре. – Врываются, как черти, и вмешиваются в творческий процесс. Господа, пойдемте отсюда! - Ребята, идем ко мне, – здесь близко, - предложил Луи. – Патрик, сегодня вы должны обязательно стать моим гостем, - я вам многим обязан! Когда все вышли на улицу, Оноре негромко сказал: - Патрик, вам обязан не только Луи, но и все мы. Вы спасли наши никчемные жизни, - но стоило ли спасать дураков, не поверивших вашему предупреждению? Отныне можете считать меня вашим другом, так же как и Луи. - Считайте другом и меня, - подхватил Поль. Патрик протянул ему спрятанный ранее листок с памфлетом, автором большей части которого был Поль. - А, бросьте вы это! Те стихи, которыми вы так вовремя подменили эту чушь, намного лучше. Они вышли из-под вашего пера? Патрик кивнул в ответ. Студенты неожиданно остановились, гладя во все глаза на юношу. - Боже мой, - Патрик, ведь вы – настоящий поэт! – воскликнул Луи. - Да, здорово мы опозорились, сочиняя ерунду в вашем присутствии, - сказал Оноре. Патрик отрицательно покачал головой в ответ на его слова. - Вы не считаете наш неудачный опыт ерундой? – спросил Луи. – Скоро мы придем ко мне, и тогда сможем нормально поговорить. Видите, вон там, на углу особняк? Там я родился, и провел лучшие годы детства, когда был жив мой отец.
Княжна: Когда студенты веселой толпой вошли в дом, их встретила удивленная Камилла, предполагавшая, что ее сын вернется домой огорченным исключением из университета. - Матушка, позвольте вам представить моего друга Патрика, воспитанника ее величества. Я вам и раньше много о нем рассказывал. Это благодаря ему я оставлен в университете, - Патрик попросил саму королеву заступиться за меня, и ректор, по просьбе ее величества, разрешил мне учиться дальше. Патрик вежливо поклонился хозяйке дома. - Добро пожаловать, господин Патрик, благодарю вас за помощь моему сыну. Я от души рада, что Луи нашел в вас друга, - растроганно произнесла Камилла. Молодые люди устроились в малой гостиной за столом. Луи приказал слуге принести чернила и бумагу, - для того, чтобы Патрик мог общаться с друзьями. Сам Луи читал друзьям ответы юноши. «Прежде всего, Луи, не забудьте выразить благодарность ее величеству, - можете написать благодарственное письмо прямо сейчас, я вечером отнесу его королеве» - О, да, конечно, я сделаю это немедленно! – воскликнул Луи, - а ты, Оноре, пока читай ответы Патрика! «Вам, Поль, я хочу сказать, - не считайте ваши стихи плохими, - у вас есть дар. Если стихотворение немного подправить, получится неплохо», - ты все понял, Поль? Немедленно исправляй стихи! – рассмеялся Оноре. Тем временем Камилла, войдя в свою спальню, достала из шкатулки миниатюрный портрет короля Анри II с женой и сыном, подаренный в знак дружбы барону Дени покойной королевой Эммой, некогда бывшей возлюбленной барона. Камилла внимательно рассматривала изображение, сделанное за несколько месяцев до гибели королевской четы. Женщина вглядывалась в лицо четырехлетнего принца Патрика, затем она вышла из комнаты, и встала у полуоткрытых дверей гостиной. Спрятавшись за шторой, наполовину скрывавшей вход, Камилла внимательно смотрела на Патрика, время от времени переводя взгляд на портрет королевской семьи, и спрашивая себя, не мог ли ребенок, изображенный на миниатюре, спустя одиннадцать лет превратиться в того юношу, который сидел сейчас в гостиной. «Это вполне вероятно, - думала Камилла, - тот же цвет волос, такие же синие глаза, точно такая же родинка на щеке, - не слишком ли много сходства? Дени был уверен, что наследник престола не сошел с ума… Адела говорила, что принц потерял голос, но остался в здравом рассудке. Принца звали Патрик, как и этого юношу, который, к тому же, немой. Пресвятая Дева, неужели мы принимаем в нашем доме законного наследника престола?!». Постаравшись успокоится, Камилла еще некоторое время наблюдала за юношей. «Может, я принимаю мечту за действительность, и у этого молодого человека нет ничего общего с принцем, но одно я могу сказать точно, - он не опасен для нашей семьи. Вон наш недоверчивый пес уселся у его ног, а пугливая кошка забралась к нему на колени, - животные прекрасно разбираются в людях, и обмануть их невозможно». Камилла отошла от двери, и приказала служанке позвать Софи. Вскоре Софи-Адела явилась к госпоже. - Софи, я прошу вас, вызовите в памяти образ принца Патрика. Этот портрет поможет вам. - Я считаю, что портрет сделан плохо, - ответила Адела, - Патрик стоит у меня перед глазами как будто мы расстались еще вчера. Я слишком хорошо его помню, - изображение на портрете не передает и сотой доли обаяния принца. - В таком случае, подойдите к двери гостиной, и взгляните на белокурого юношу, который пришел сегодня, приглашенный моим сыном. Всех остальных вы хорошо знаете. Я хочу узнать ваше мнение, мог ли он в детстве быть похожим на принца. Кстати, это – воспитанник королевы, его зовут Патрик, и он немой. Вам это о чем-либо говорит? Не ответив, Адела бросилась к двери. Взглянув на юношу, она закрыла рот рукой, что бы сдержать крик. - Это он! Господи, это его высочество! - Вы уверены? – спросила Камилла. - Конечно! Неужели вы не видите сходства? А его улыбка, - только принц мог так улыбаться, а его взгляд, - он остался таким, как и в детстве! Прошу вас, уйдем отсюда, - я боюсь, что не выдержу, и откроюсь ему, – но это подвергнет его высочество большой опасности! Если все узнают, кто Патрик на самом деле, они не смогут держать язык за зубами, новость облетит всю столицу, и тогда мерзавец канцлер убьет или отравит принца! Не будем подвергать опасности жизнь его высочества. Прошу вас, не говорите Луи, кем, в самом деле, является Патрик! - Разумеется, я не скажу, - как вы можете допустить, что я поступлю иначе, - ответила Камилла, уводя из коридора плачущую от счастья Аделу. - Святая Дева, как я рада, что его высочество жив! Какое счастье увидеть его спустя одиннадцать лет! – повторяла Адела. Тем временем Луи, написав благодарственное письмо королеве, вручил его Патрику. - Вот, передайте ее величеству. А у меня есть к вам просьба: Патрик, пожалуйста, расскажите нам о себе! Патрик ненадолго задумался, не зная, как начать рассказ. Лгать он не хотел, а рассказать всю правду не мог. Наконец Патрик взялся за перо, решив коротко и стараясь из-бежать вопросов, рассказать о своей жизни. «Мне вам почти не о чем рассказывать. Родители мои погибли от рук разбойников, когда мне было всего четыре года, и в тот страшный день я потерял голос. Трудно представить, какая судьба могла меня ожидать, если бы не доброта ее величества. Вопреки протестам канцлера и своей сестры, королева решила воспитывать меня как дворянина. В королевской семье не одобрили поступок ее величества, и канцлер, который, как вы и сами знаете, правит страной вместо короля, не раз угрожал выгнать меня из замка. Мне не за что благодарить короля и канцлера, напротив, у меня много причин, чтобы ненавидеть их. Оноре, вы считали меня шпионом, потому что предполагали, что все в королевской семье любят меня? Вы очень сильно ошиблись! Но больше мне рассказать вам нечего, моя история слишком коротка». - Патрик, а как получилось, что королева взяла вас в замок? – неожиданно спросил Оноре. Отвечая, Патрик решил не раскрывать причин благородного поступка королевы, сделав вид, что не совсем понял вопрос: «Я не очень хорошо помню, как это произошло, - первые дни после гибели родителей я был болен. Однажды камеристка королевы привела меня в летний замок, где в это время жила ее величество. Добрая королева пожалела меня, и, уезжая в столицу, забрала с собой». - Но все-таки, почему она сделала это? Может быть, потому, что у нее нет сына? – допытывался Оноре. «Ее величество объясняет свой поступок тем, что я напоминаю ей о племяннике, - принце Абидонии». Написав эти слова, Патрик испугался, осознав, что не стоило заводить речь о принце. Но было уже поздно… - А что случилось с его высочеством? Вы знаете о нем что-нибудь? – спросил Луи. – Ходят слухи, что принц вовсе не сошел с ума, - эту ложь выдумал канцлер… Патрик долгим взглядом посмотрел на Луи, не зная, что ответить. Наконец он снова взялся за перо: «Вы абсолютно правы, - принц Абидонии находится в здравом рассудке, но больше ничего я не могу вам сообщить. Во дворце даже не принято говорить о нем». Прочитав это, студенты решили, что Патрик и в самом деле мало знает о принце. «Теперь я, в свою очередь, прошу вас рассказать о себе. Я знаю, что ваши отцы верно служили покойному королю и выступили против короля Теодора. Что заставило их так поступить?», - спросил Патрик у своих друзей. - Раз вы ненавидите канцлера, то мы расскажем вам обо всем, - ответил Оноре. – Пожалуй, я начну рассказ, а остальные затем продолжат. Все связано с принцем Абидонским. После гибели короля Анри и его супруги, канцлер объявил, что его высочество сошел с ума, но наши отцы не поверили словам этого мерзавца. Да вы и сами знаете, что граф Давиль солгал. Отец Луи, – барон Дени, собрав множество дворян, возглавил восстание, и открыто выразил протест против незаконной коронации полковника де Галопьер. - Позволь, я сам расскажу про своего отца, - вмешался Луи. – Отец потребовал, чтобы его высочество осмотрели профессора медицины, которых он привел во дворец, но канцлер не позволил этого сделать. Через день мой отец собрал преданных его высочеству дворян на королевской площади, и потребовал немедленной коронации принца. Тогда канцлер застрелил отца у всех на глазах, а затем велел открыть огонь по остальным дворянам. Мой дед был на площади вместе с отцом, и тоже погиб. Погиб и отец Антуана, и отцы еще нескольких наших однокурсников. Друзья моего отца, - граф Огюст и граф Мишель, – отцы Оноре и Поля, были серьезно ранены. Через несколько лет они организовали новый заговор с целью свергнуть короля Теодора, и вернуть трон законному наследнику престола. Очень странно, Патрик, что вы о нем почти ничего не слышали, - говорят, будто бывшая няня принца утверждала, что его высочество живет во дворце или в летнем замке. Это я узнал в детстве, случайно подслушав разговор взрослых. - Теперь дай мне рассказать, - перебил его Оноре. – Мой отец организовывал второй заговор, планируя внезапно напасть на королевский дворец. Какой-то мерзавец оказался предателем, и все участники заговора были арестованы, - в том числе мой отец и отцы Поля, Рауля, и многих других. Кажется, канцлер не смог их казнить, не найдя доказательств вины, и тогда он приказал отравить всех в тюрьме. Теперь вы понимаете, почему я тоже боюсь быть исключенным из университета? Что с вами, Патрик?! – воскликнул Оноре, заметив, что Патрик смертельно побледнел от ужаса, вызванного его рассказом. Жестом успокоив друзей, Патрик снова взялся за перо: «Ваши отцы были благороднейшими из дворян, и преданность их никогда не будет забыта. Я рад, что дружу с сыновьями столь достойных людей». Когда Луи прочел друзьям эту записку, Патрик снова испугался: так не мог выразиться безродный воспитанник королевы, - это были слова принца Абидонии, благодарившего своих подданных. «Надо быть осторожнее, - решил Патрик, - не то однажды я нечаянно открою тайну своего происхождения, и последствия могут быть самыми печальными, - канцлер не оставит в живых людей, узнавших, что я – принц». Вспомнив, что Луи, в своем рассказе упомянул об его няне, Патрик не смог удержаться от нового вопроса: «Луи, вы говорили про няню принца. Знаете ли вы, что с ней сейчас?». - Не знаю, - ответил Луи, я случайно услышал, как матушка рассказывала о ней госпоже Сюзанне. Кажется, она скрылась после ареста графа Огюста и графа Мишеля, - потом ее разыскивала полиция, - но это было давно. К сожалению, я мало знаю о ней, - Луи не догадывался, что Софи, - жившая в его доме, и есть бывшая няня принца Патрика. Друзья еще долго беседовали, а тем временем королева ожидала возвращения Патрика, - ей не терпелось узнать, как поступил ректор, прочитав ее письмо, и восстановил ли он в университете Луи. Малограмотная королева испытывала некоторый трепет перед образованнейшими людьми, и ей казалось, что столь ученый человек, как профессор Морис, может найти веские причины, чтобы не подчиниться ее приказу. Когда пробило семь часов, она велела лысому позвать Патрика. - Господин Патрик еще не возвращался из университета, - ответил лакей. - Как не возвращался? – встревожилась королева. – Почему же он так задерживается? - Не исключено, что он задержан полицией, - злорадно ответила Оттилия. Королева испуганно посмотрела на нее. - Ты разве не знаешь, сестрица, что сегодня мой муж распорядился арестовывать всех студентов, которые будут собираться в кабаках, и сочинять стихи, порочащие твоего венценосного супруга? Я не удивлюсь, если Патрик присоединился к ним, – он ведь любитель литературных занятий. Если это действительно произошло, то, я думаю, тебе не стоит вступаться за него. Лучше ему умереть в тюрьме, чем поливать грязью супруга своей благодетельницы… Но в этот миг в гостиную вошел Патрик, прервав своим появлением язвительные рассуждения Оттилии. Низко поклонившись, юноша вручил королеве письма Луи и профессора Мориса. - Патрик, наконец-то ты пришел, я уже начинала волноваться! Почему так поздно? Патрик ответил ей смущенной улыбкой, будто хотел сказать: «простите, ваше величество!». - Я ничуть на тебя не сержусь, - ответила королева, - только я ожидала, что ты придешь раньше, мне так хотелось узнать, что решил ректор. Патрик взглядом указал на письма, которые королева, не распечатав, держала в руках. Флора поспешила прочесть их: - Значит, все в порядке? – спросила она. Патрик весело кивнул в ответ. - Могу ли я узнать, что у вас за тайны? – своим обычным холодным тоном спросила раздираемая любопытством Оттилия. - Ничего особенного, сестра. Тебе это будет неинтересно, - профессор Морис хвалит Патрика за успехи в учебе. Патрик, ты можешь быть свободен, - иди, поужинай и отдохни, - сказала королева, отпуская юношу. Тем временем из полиции в королевский дворец доставили задержанных в кабачке «Три гвоздя». Канцлер поспешил допросить государственных преступников. Каково же было его разочарование, когда он увидал двух молодых людей низкого происхождения, совсем не похожих на студентов. Но канцлер быстро нашел этому объяснение: - Замечательно! – не без ехидства сказал он. – Уже не только студенты, но и чернь балуется сложением крамольных стихов. Дайте мне плоды их творчества! - обратился он к полицейскому, конвоировавшему задержанных. - Что? – не понял глуповатый капрал. - Ну, стихи их мне дайте, - пояснил канцлер. - Да не было у них стихов, господин канцлер, они просто дрались, и орали: «Ты тупой, как король!» и «А ты хитрый, как канцлер!». - Ваша милость, пощадите! – упав на колени, взмолились молодые люди. - Мы это не со зла, просто выпили лишнего! – пояснил один из них. - Мы работаем подмастерьями в столярном цехе, и очень бедны, - сказал второй. Мой приятель взял у меня в долг деньги, и теперь не может отдать. Я не захотел слушать его объяснения, посчитав их ложью, а мой приятель сказал мне, что я – тупой, после чего я обозвал его хитрым. Канцлер с отвращением посмотрел на подмастерьев: - В темницу их! – приказал он. – Ну а вы, капрал, зачем доставили сюда этих дураков? Я же распорядился доставить арестованных студентов! - Так ведь нет студентов, ваша милость! – воскликнул полицейский. - Как это нет?! – опешил канцлер. - Сегодня никто не оскорблял его величество и вас. Похоже, молодежь стала наконец-то уважать короля, ну и вас, разумеется, - подобострастно ответил капрал. - Этого не может быть! – возразил канцлер. – Вы что, хотите сказать, что студенты не сочиняли сегодня стихи? - Сочиняли, как же, ваша милость, но в них не было ничего оскорбительного для вас и его величества. У молодежи сегодня в моде стихи о любви, - их сочиняли немало. Особенно чудесное стихотворение написали ребята, которых мы досмотрели в «Камелии», - как там: Не покидай, не покидай меня… - нет, уже всего и не помню, - мечтательно произнес полицейский. – Вы же сами распорядились не арестовывать за лирические стихи. - Ступайте прочь, - устало сказал канцлер, в изнеможении сев за стол, и обхватив голову руками. «Что же это такое? Как будто они знали, что будет облава! Кто мог их предупредить? Неужели в полиции завелись предатели, и, узнав о моем приказе двухдневной давности, они решили предупредить студентов… Или же это кто-то другой? В замке есть один человек, который, узнав о приказе, непременно предупредил бы весь университет… Неужели этот мальчишка?! Если это Патрик, то проверить будет очень легко». На другой день канцлер вновь приказал лысому следить за Патриком. В этот раз лакею не пришлось долго ждать – Патрик вышел из университета в четыре часа дня в компании Луи, Оноре, и Поля. - Спешу доложить вам, ваша милость, - часом позже отчитывался лысый, - Патрик в этот день покинул университет в компании молодых людей, с которыми он явно в дружеских отношениях. Один из них громко смеялся, говоря: «Представляю себе рожу канцлера, который вчера остался без ожидаемой порции арестованных студентов!». - Довольно! Не стоит вдаваться в подробности!! – прервал лысого канцлер. – Можешь быть свободен! - Слушаюсь, - ответил лакей. - Все так, как мы и думали, - сказал канцлер Оттилии, слушавшей вместе с ним отчет лакея. - Отвратительный мальчишка срывает все наши планы. Скоро он будет серьезной помехой в управлении государством, - ответила Оттилия. - Пора это прекратить! – воскликнул канцлер. - Яд? – негромко спросила Оттилия. - Существуют другие, не вызывающие подозрений способы. Всегда, когда этот проклятый мальчишка болел, я надеялся, что он умрет, но Патрик оказался на удивление живучим. Так надо помочь ему умереть от болезни! – решительно сказал канцлер и позвонил в колокольчик, вызывая лысого. - Позвать ко мне придворного врача!- приказал он. Через пятнадцать минут Коклюшон был у канцлера. - У меня к вам важный разговор, мэтр Коклюшон, - сказал канцлер. – Вы не только искусный врач, но и опытный политик. Трон короля Теодора в опасности, но вы, как преданный слуга его величества, можете помочь своему королю. - Я весь внимание, ваша милость, каковы будут приказания? – с угодливым поклоном спросил придворный врач. - Немой Патрик, этот дерзкий воспитанник королевы, представляет угрозу для Абидонии. Неплохо будет, если он умрет от болезни, - это избавит страну от негодяя. - Я, кажется, вас понимаю, - ответил Коклюшон. - Но помните, его смерть не должна вызывать подозрений – яд применять не стоит. Лучше всего помешать Патрику выздоравливать, давая вместо лекарств порошки, от которых не будет вреда, равно как и пользы. - Все выполню, как пожелаете, ваша милость, - ответил врач.
Княжна: Иллюстрация к седьмой части.
Katya: Княжна, спасибо большое, что снова порадовала очередной "серией" своего фанфика. Как всегда характеры выдержаны, все очень логично. И снова вспоминается старина Дюма-отец:) Студенческое братство очень напоминает незабвенных четырех мушкетеров. И то, что Патрика сначала не принимали и не понимали тоже очень логично. Я вот и по жизни замечаю, что настоящая дружба обычно начинается с каких-то терок и разборок. Видимо люди проверяются и притираются друг к другу в экстренных обстоятельствах. У Дюма кстати тоже все начиналось с тройного вызова на дуэль)) И, конечно же, благородство. Истинное благородство не в том, чтобы не делать ошибок, а в том, чтобы уметь их признавать и исправлять. Насчет Альбины. Это, конечно, здорово, что Патрик дал "папиной дочке" обогнать себя. Наверно она у него и в карты всегда выигрывала и в "балду")) Лоб Патрика трещал от щелбанов и кукарекать из-под стола он здорово научился:) Но вот как-то это все... Ну, недостаточно романтично что ли... Хотя как всегда логично, признаю. Иначе выразить свои чувства он просто не мог. А вот что реально покоробило, что он спокойненько в город смотался готовиться к экзаменам. Как-то не вяжется это с пылкой юношеской любовью. Как говорится "с глаз долой - из сердца вон":) как же он мог оставить свой предмет, да ему бы просто ничего в голову не полезло! Думал бы как она там да с кем)) Готовился бы уж в летнем замке, что ли. Эх, права, права Альбина:) зря все-таки турниры отменили)) А вообще, Княжна как всегда классно!
Княжна: Katya пишет: А вот что реально покоробило, что он спокойненько в город смотался готовиться к экзаменам. Как-то не вяжется это с пылкой юношеской любовью. Как говорится "с глаз долой - из сердца вон":) как же он мог оставить свой предмет, да ему бы просто ничего в голову не полезло! Думал бы как она там да с кем)) Готовился бы уж в летнем замке, что ли. - увы, вот смог уехать и готовится к экзаменам Вот такой он у меня получился А вообще я считаю что мужчины не могут сосредоточится только на одной любви - должно же быть какое-то интересное дело в жизни. Для Патрика в тот момент важнее всего было сдать экзамены. Когда придумывала друзей студентов, даже и не вспоминала о мушкетёрах, количество персонажей просто совпало. Да, вот в этой части я сделала единственное исправление, после того как прочла киноповесть - изначально фамилия придворного врача была другой, но заменила на Коклюшона.
Контуженный: Вот и узнали об образовании Патрика. Интересно, в фильме он уже магистр, или всё ещё бакалавр? Начало настоящей дружбы выдержано в лучших традициях, это Katya точно заметила. Княжна пишет: - Но помните, его смерть не должна вызывать подозрений – яд применять не стоит. Ну почему же, болезнь - прекрасная маскировка для медленно действующего яда. Эх, Давиль! Я бы дела на самотёк не пустил. Княжна пишет: давая вместо лекарств порошки, от которых не будет вреда, равно как и пользы. Видно, ни Давиль, ни Коклюшон о плацебо и слыхом не слыхивали. Чую, будет им открытие чудное.
Княжна: Контуженный пишет: Интересно, в фильме он уже магистр, или всё ещё бакалавр? - упустила из виду его учёную степень (плохо разбираюсь в западном образовании) но университет он к тому времени закончит. Контуженный пишет: Видно, ни Давиль, ни Коклюшон о плацебо и слыхом не слыхивали. Чую, будет им открытие чудное. - эффект плацебо не всегда срабатывает. Но Патрик догадается, что его лечат подделкой, и устроит Коклюшону скандал (насколько он на это способен)
Контуженный: Ладно, хоть скандалом насладимся, раз уж научному открытию не суждено случиться. Кстати, а дата для Дня Поэта выбрана случайно? Или тут намёк на личные предпочтения автора? Я даже поискал, кто из более-менее известных поэтов родился 8 января. Ярослав Смеляков получается.
Княжна: Контуженный пишет: Я даже поискал, кто из более-менее известных поэтов родился 8 января. Ярослав Смеляков получается. - вот как! Ярослав Смеляков - легендарный поэт Абидонии! На самом деле, дата выбрана случайно, вероятно, мне показалось. что это удобное время для сюжета (но уже не помню, почему).
Контуженный: Ясно, ждём обещанного скандала.
полная версия страницы