Форум » Фанфики » Воспитанник королевы. Глава 1. » Ответить
Воспитанник королевы. Глава 1.
Княжна: Шестая часть фанфика "Произнести мне не дано..." Глава 1. Часть шестая. ВОСПИТАННИК КОРОЛЕВЫ Глава 1 Кончилась долгая снежная зима, во время которой, природа, казалось, одела белоснежный траур по королевской чете. Растаял снег, проснулись и зазеленели деревья, на клумбах распустились тюльпаны и нарциссы. А нишу в стене замка снова затянули молодые побеги плюща. Как и год назад, маленький мальчик снова спрятался в этом укромном уголке. Никто не искал его, долгое отсутствие ребенка не вызвало того переполоха, который произошел здесь ровно год назад. Тогда и слуги и придворные долго искали исчезнувшего принца Патрика, наследника престола. Теперь, при новом короле, никого не волновало исчезновение безродного немого Патрика, воспитанника королевы. Прислуге и в голову не могло прийти, что этот мальчик всего лишь год назад был принцем Абидонии. Стоя в нише, Патрик надеялся, что хоть кто-нибудь позовет его. Напрасно… Про него все как будто забыли. Целых полчаса Патрик стоял в нише, и никто не заметил его отсутствия. Устав от ожидания, Патрик вышел из укрытия. Услыхав голос Альбины, мальчик выбежал на поляну, где гуляла в этот час принцесса. - Патрик, ты тоже здесь? – удивилась Альбина. В ответ Патрик низко поклонился, и поцеловал руку принцессы. - Разве ее величество разрешила вам выходить в сад? – спросила мальчика няня Альбины. – По-моему, вы еще не совсем здоровы. Патрик растерянно взглянул на няню. Он не знал, как можно объяснить одними только жестами, что сегодня он еще не видел королеву. Внезапно Патрик догадался, что выйдя гулять без спроса, совершил плохой поступок, но он знал, что королева, - его тетя Флора даже не догадается его наказать за это. С горечью ребенок подумал, что предпочел бы сейчас быть строго наказанным, но наказанным своими родителями. Ах, если бы они были живы!.. - Ваше высочество, время завтракать. После вы будете гулять в саду столько, сколько вам угодно, - с этими словами няня взяла Альбину за руку, и повела во дворец. Патрик пошел за ними. Дети всегда кушали вместе в детской. Усадив за стол принцессу и воспитанника королевы, няня поспешила в коридор, полюбезничать с лакеем. Няня принцессы не была знатной дамой, подобно Аделе, няне принца Патрика. Новые король с королевой плохо разбирались в тонкостях придворного этикета, и не понимали, что няней принцессы обязательно должна быть знатная особа. Им казалось вполне приемлемым, что новая няня Альбины была раньше горничной, так же как и ее предыдущая няня, - которую канцлер потребовал заменить, опасаясь, что девушка сможет узнать в воспитаннике королевы принца Патрика, с которым некогда подралась Альбина. Глуповатая Мария, - так звали няню принцессы, не слишком хорошо понимала, что дочь короля Абидонии недопустимо оставлять одну, дабы с ней не случилось несчастья. Принцессу надо охранять особенно тщательно, это ведь не простая девочка. Тем более нельзя оставлять без присмотра озорницу Альбину, всегда готовую на шалости, во время которых она могла пострадать. Канцлер и Оттилия давно заметили недостатки Марии, но, тем не менее, няня их устраивала – ничего страшного, если не досмотрит за девчонкой, - судьба Альбины их не волновала. Да и низкое происхождение няни не беспокоило канцлера, считавшего, что чем меньше дворян будет в королевском дворце, тем лучше. К тому же, знатная дама могла бы узнать бывшего принца, что тоже ни к чему. Оставшись одни, дети с отвращением принялись есть кашу. - Какая гадость! – воскликнула Альбина, проглотив две ложки. – Меня может стошнить! Просто отрава! – взгляд девочки упал на приоткрытое окно, и выход Альбина нашла быстро: - Во всем бери пример с меня, Патрик! Со мной ты не пропадешь! Если не хочешь отравиться, делай, как я! – с этими словами Альбина подошла к окну, и выплеснула содержимое тарелки за окно. Снаружи послышался испуганный вскрик садовника. - Вот и все! – торжествующе воскликнула принцесса. Патрик испуганно посмотрел на свою кузину. Он все еще не мог привыкнуть к выходкам Альбины. «Лучше отравиться, чем так делать» - думал мальчик. Как ни старалась Альбина, Патрик не мог забыть хорошие манеры, прочно усвоенные им при жизни его родителей. Неожиданно в детскую вошла королева. Патрик так же почтительно приветствовал ее, как и Альбину, - мальчик встал, и поцеловал руку своей благодетельнице. - Привет, мама! – весело сказала Альбина. – Я уже позавтракала, каша была очень вкусной! - Патрик, мальчик мой, что же ты не кушаешь? Ты плохо себя чувствуешь? – спросила королева и потрогала лоб ребенка. – Жара вроде нет… Доедай кашу быстрее, будь умницей, видишь, Альбина уже давно все скушала. Патрик в ответ лишь беззвучно засмеялся. «Знали бы вы, тетя, что сделала Альбина», – подумал он. - Ты улыбаешься, мой хороший? Значит, ты уже совсем здоров! – обрадовалась королева. - Сегодня можешь выйти в сад погулять. - Он уже выходил, мама! – сказала Альбина. – Мы гуляли вместе. - Ты выходил? Но как Жанна отпустила тебя? Или она не заметила, как ты вышел в сад? – спросила Флора. Патрик утвердительно кивнул. Жанна была пожилая горничная, убиравшаяся на верхнем этаже. Она так же выполняла обязанности няни воспитанника королевы. Разумеется, у нее не хватало времени уследить за мальчиком. Рано утром она будила ребенка, помогала ему одеться, затем начинала убирать коридор и топила печь. Вечером она укладывала мальчика спать – вот и все ее обязанности. Патрик часто оставался без присмотра в одиночестве, один он выходил в сад, а если там гуляла Альбина – то няня принцессы следила и за ним. Королева хотела нанять няню специально для Патрика, но этому воспротивились канцлер и Оттилия, заявив, что королевское семейство и так слишком много тратит денег на безродного сироту, которым теперь все считали принца Абидонии.
Ответов - 13
Княжна: Лишь те, кто ничего не знал о судьбе Патрика, по-прежнему называли его принцем. В числе последних был Жан-Жак Веснушка. Этой весной актер принял непростое решение – закопать в землю сундук с розой и марионетками. Душа артиста противилась этому, но он понимал, что ради спасения своей жизни и жизни жены и сына надо хотя бы на время избавиться от опасных вещей. К тому же, если вдруг к нему придут с обыском и найдут сундук, марионетки и розу беспощадно сожгут. Дождавшись, когда в лесу растает снег и земля высохнет, артист присмотрел подходящее сухое место, где можно было зарыть сундук, не опасаясь, что вода проникнет внутрь, и кто-либо чужой откопает легендарные марионетки, бывшие для артиста дороже любых драгоценностей. Место было выбрано более чем удачно, - недалеко от роковой поляны, на которой погиб король Анри с супругой. С тех пор местные жители обходили Кабаний лог стороной. - Завтра ночью мы закопаем сундук в лесу, - сказал Жан-Жак Луизе. – Прошу тебя, надень белое платье, когда мы пойдем в лес. - Зачем? – удивилась Луиза. - Если нас заметят, пусть примут за привидения – сказал Жан-Жак, - тогда никто близко не подойдет к нашему кладу. - Ты все марионетки закопаешь? – спросила Луиза. - Нет, только из пьесы о розе. Обязательно те, которые сделаны с натуры. Текст пьесы и розу тоже. - Ты уверен, что рано или поздно откопаешь сундук? А вдруг не получится? По семейному преданию, Жак, когда вырастет, тоже должен будет играть пьесу о розе, иначе наш род прервется. - Я думал об этом, - помрачнев, сказал Жан-Жак. – Если со мной что-то случится, пожалуйста, расскажи Жаку, что он должен будет играть пьесу. Я нарисую карту, где отмечу место нахождения нашего клада. Жак должен будет откопать сундук, если этого не смогу сделать я. Я чувствую, что вижу эти марионетки в последний раз. Жан-Жак опустился на колени пред сундуком, и уложил на самое дно текст пьесы, упакованный в переплет из кожи. Затем он сложил туда куклы, изображавшие второстепенных персонажей, а потом пришла очередь главных героев. Взяв в руки герцога Эдвина, Жан-Жак долго смотрел на марионетку, вспоминая принца. - Ваше высочество, Патрик, я никогда не смогу забыть вас. Что с вами сейчас, живы ли вы? Какое зло осмелились причинить вам ваши родственники? Я и представить не мог, что ваша судьба окажется похожей на судьбу Эдвина, только в сказке все закончилось хорошо, а жизнь, увы, жестокая штука. Прощайте, мой хороший, я вверяю вам священную реликвию моего рода. Только принц сможет сохранить волшебную розу, - с этими словами Жан-Жак положил рядом с марионеткой розу, завернутую в кусочек шелка. - Ну, что, канцлер, дорвался до власти? – спросил артист, взяв в руки Ябеду. - Доволен, мерзкий негодяй? Я уверен, что это именно ты нанял убийц короля. Не отпирайся, мутноглазый зануда! Я вижу тебя насквозь. Но помни, Бог все видит и знает, и он непременно тебя накажет. Еще останешься в дураках вместе со своей отвратительной женой! Положив Ябеду в сундук, Жан-Жак взялся за полковника Хряка. - Ну, что, тупица, стал королем? Доволен? Корона мозги не жмет? Впрочем, какие там мозги, их у тебя и не было никогда. Как ты будешь править, дурачище? Ах, да, у тебя же есть канцлер! Он все сделает за тебя! Но помни, если ему захочется, он убьет и тебя, как убил короля Анри. Кстати, тебе не стыдно, что ты отнял корону у законного наследника престола? Да тебе все равно, тебе стыдно только когда ты с лошади падаешь! Что я с тобой говорю, ты же не понимаешь человеческих слов, лошадник, с тобой ржать надо! Извини, не умею! – с этими словами Жан-Жак положил Хряка в сундук, плотно закрыл крышку, и обернул сундук парусиной. Перед рассветом Жан-Жак и Луиза отправились лес закапывать сундук. Ребятишки, бывшие в ночном, увидели на опушке леса два белых силуэта со светильниками в руках. Перепуганные насмерть дети решили, что это привидения, – место гибели королевской четы находилось совсем неподалеку. Все произошло так, как и хотел Жан-Жак, - жители деревни решили, что призраки короля с королевой появляются на месте их гибели, и с тех пор лет десять люди боялись близко подойти к Кабаньему логу. Только на десятый год после гибели короля Анри II в тех местах появились разбойники, не боявшиеся ни бога, ни черта, и вымышленная опасность сменилась опасностью подлинной.
Княжна: Тем временем реконструкция подземелья королевского замка была завершена. Канцлер пришел в восторг, осмотрев три подземных этажа мрачных камер. Разумеется, эти камеры были предназначены не для убийц воров и мошенников. Здесь должны были находиться государственные преступники, - к таковым канцлер причислял недовольных его правлением граждан Абидонии. Он сразу же велел перевести сюда множество заключенных из обычных тюрем, где уже не хватало мест. Однажды, гуляя во дворе, Патрик увидел толпу закованных в цепи, измученных и оборванных людей, которых гвардейцы провели к входу в подземелье. Это зрелище так испугало ребенка, что Патрик бросился бежать без оглядки. Желая скорее спрятаться, мальчик вбежал в конюшню. - Ты что, Патрик? – спросил ребенка пожилой конюх. – Кто тебя испугал, малыш? – Патрик показал рукой во двор. - Не бойся, мальчик, эти преступники тебе ничего не сделают, они не смогут выбраться из тюрьмы. В подземелье построена такая тюрьма, какой нет во всей Абидонии – успокаивал Патрика конюх, превратно истолковавший причину испуга ребенка. «Если это преступники, почему мне их так жалко?» - тем временем думал Патрик. Однако вскоре ему довелось пережить еще большее потрясение. В одной из таверн города был арестован пожилой официант, ранее служивший лакеем во дворце. Это был тот самый лакей Жан, который в день коронации Теодора увидал принца Патрика в здравом рассудке. Теперь Жан рассказывал эту историю многим посетителям таверны, возбуждая тем самым ненависть народа к новому королю. Разумеется, это не могло долго продолжаться, один из шпионов канцлера привел полицию в трактир и Жан был арестован. Пожилого человека сразу привели на допрос к канцлеру, а после он был отправлен в подземелье. В этот день, стоявший у окна в комнате первого этажа Патрик увидел, как лакея Жана вывели через служебный вход, и повели в тюрьму. Первым желанием мальчика было бросится на помощь Жану, а так как выбегать через дверь было бы долго, Патрик решил выпрыгнуть из окна. Вскочив на подоконник, мальчик попытался открыть окно. Убиравшаяся в комнате Жанна, замещавшая заболевшую горничную, отвечавшую за помещения первого этажа, быстро сняла ребенка с подоконника. - Патрик, ты что, с ума сошел? С каких это пор ты открываешь окна? – закричала пожилая женщина. Патрик в ужасе показал на Жана, идущего под конвоем по двору. - Ну, что там? Подумаешь, преступник! Не хочешь ли ты ему помочь, освободив от стражи? Патрик согласно кивнул. - Что?! – женщина выронила из рук тряпку. – Патрик, если ты сочувствуешь преступникам, то сам, когда вырастешь, станешь отпетым негодяем. Выбрось это из головы, мальчик. Я слышала, что это был последний лжец, рассказывавший всем, будто сумасшедший принц, сын покойного короля Анри, - вовсе не сошел с ума, а его величество король Теодор придумал это нарочно, чтобы завладеть престолом. Якобы этот человек, ранее служивший в замке, видел принца абсолютно здоровым в день коронации нашего христианнейшего короля Теодора. Подумай сам, разве можно так лгать? Ведь он делал это для того, чтобы народ возненавидел нашего доброго короля. Патрик испуганно смотрел на Жанну, понимая, что не сможет ничего объяснить наивной пожилой женщине. Взглянув в окно, мальчик увидел, что Жан уже далеко, но его еще можно догнать. Патрик снова вскочил на подоконник, попытавшись открыть окно, но Жанна снова сняла его. - Да что с тобой? – закричала она. Успокойся, пожалуйста! Патрик понял, что Жана он не спасет. На мгновение задумавшись, ребенок осознал, что сейчас Жан сядет в тюрьму за то, что рассказал правду. «Значит и другие сидят за правду», - решил мальчик, вспомнив несчастных людей в кандалах, которые не были похожи на злодеев. С выражением ужаса на лице Патрик опустился на пол. «Теперь все хорошие люди будут в тюрьме, а такие как канцлер – на свободе…», - решил Патрик. - Ты, наверное, опять заболел! – воскликнула Жанна. – Вот почему ты то залезаешь на подоконник, то сидишь на полу! Ты раньше так себя не вел! Господи, неужели у него воспаление мозга?! Взяв Патрика на руки, Жанна отнесла мальчика в его комнату и вызвала придворного врача. Но Коклюшон не нашел у ребенка болезни. - Похоже, мальчик сильно испугался, увидав преступника. Не забывайте, что негодяи, подобные этому, убили родителей Патрика. Я дам ему успокаивающих капель, и все пройдет. Патрик действительно вскоре успокоился, но последующие две недели мальчик был замкнутым, как в первое время после гибели родителей. Перемену в ребенке заметила королева, но не смогла догадаться, чем вызвано такое ухудшение самочувствия ее воспитанника. Вскоре королевское семейство уехало в летний замок. Патрик ни капли не удивился, когда ему там выделили такую же маленькую комнату, как и в столичном дворце. Все же в летнем замке ребенку нравилось больше, потому что канцлер, занятый государственными делами, остался в столице.
Княжна: Дел у канцлера было и вправду невпроворот: надо было посадить в тюрьму всех неугодных ему дворян и плебеев. К своему огромному сожалению, к середине августа канцлер увидел, что подземная тюрьма заполнена на две трети. «Еще немного, и в тюрьме не останется места, а между тем, сколько мерзавцев разгуливает на свободе, – в отчаянии думал граф Давиль, - надо найти какой-то выход…». Всю ночь канцлер не мог заснуть. Строить новую тюрьму будет долго, да и жалко казенных средств – с каждым днем канцлер становился все жаднее и жаднее. «Может, отправить в ссылку большинство всех заключенных? – думал граф. – Но куда? Место ссылки должно быть таким, из которого трудно сбежать…». Под утро канцлера осенило: наспех одевшись, он побежал в библиотеку и достал карту Абидонии. В небольшой стране был неплохой климат, невысокие горы, и много зеленых лесов. Трудно было найти место, подходящее для содержания каторжников. Конечно, были в стране и рудники, но сбежать оттуда не представляло труда. Зато в Холодном море, омывавшем Абидонию с севера, был так называемый «Мертвый архипелаг» - группа безжизненных островов, самым крупным из которых был остров Берцовой Кости. Остров носил такое зловещее название, потому что много столетий назад впервые доплывший до него путешественник, осматривавший пустынный скалистый берег, сделал там страшную первую и страшную находку – человеческую берцовую кость. Позже были найдены и другие фрагменты человеческих костей и остатки разбитых кораблей – должно быть, немало кораблей погибло, разбившись о скалы в бурные зимние ночи. Моряки, выплывавшие на берег, не могли выжить в каменной пустыне, где не было пресной воды, не росло ни одной травинки, и даже чайки селились в очень малых количествах на пустых скалах Мертвого архипелага. В течение многих столетий Мертвый архипелаг оставался безлюдным, но сорок лет назад, при жизни Патрика VI, - отца Анри II, один ученый выпросил у короля средства для исследовательской экспедиции. Король выделил деньги и в дальнейшем не пожалел об этом, - на острове оказались залежи железной руды, и каменного угля, - очевидно в доисторические времена остров не был каменной пустыней, - в древности там росли пышные деревья и жили динозавры. Патрик VI распорядился развернуть на острове добычу руды. Одно только обстоятельство смущало короля – невыносимые условия жизни на острове. Но он принял мудрое решение – вести добычу руды только в летний период, набирая сезонных рабочих, и хорошо оплачивать их труд. Во время бурения скважин выяснилось, что на острове много подземных вод, пригодных для питья, и каждые две недели на остров приплывали баржи с продуктами, так что на голод рабочие не жаловались. «Какой-то рай для черни! – с отвращением думал канцлер. Еще и зимой работы приостанавливаются! А оплата совершенно сумасшедшая! Пора прекратить это безобразие! Теперь добыча руды будет круглогодичной, а рабочих сменят каторжники, чей труд, как известно, не оплачивается!». На следующий день канцлер отдал приказ превратить остров Берцовой Кости в место ссылки государственных преступников. Этот приказ касался и других островов Мертвого архипелага. В октябре исполнился год со дня гибели короля Анри II и его супруги Эммы. Семья короля Теодора отслужила панихиду по усопшим. На службу пришло множество бывших придворных короля Анри. Все заметили искреннее горе королевы Флоры, которая не могла сдержать слез, вспоминая гибель сестры. Король Теодор был мрачен – его мучали угрызения совести. Настроение Оттилии было трудно угадать – женщина закрыла лицо непроницаемой черной вуалью, а канцлер зло смотрел на дворян, точно выискивая новых государственных преступников, - будущих заключенных подземелья королевского замка. По окончании панихиды канцлер вернулся во дворец – заниматься государственными делами, а королевская чета в сопровождении Оттилии поехала в Кабаний лог, на место гибели Анри и Эммы. Год назад, после коронации Теодора, по настоянию королевы Флоры, там был установлен временный деревянный крест, который сегодня предстояло заменить мраморным. Разумеется, открытие нового памятника должно было произойти в присутствии королевской семьи. - Давно хочу сказать тебе, сестрица, - постарайся быть более сдержанной, и вести себя с достоинством! – произнесла Оттилия, когда экипаж тронулся в путь. - Я не понимаю, сестра… - пробормотала Флора, вытирая слезы. - Ты же королева, так должна быть величественной даже в горе! Плакать на людях недостойно твоего титула. На панихиде ты вела себя, как простолюдинка. Я считаю, что ты должна держать себя в руках, и не давать воли своим чувствам. - Сестра, мне кажется, что ты не испытываешь боли, вспоминая Эмму. Есть ли у тебя сердце? – неожиданно спросила Флора. - Причем здесь воспоминания, горе, боль? Твой упрек в бессердечности здесь также неуместен. Я говорю лишь о том, что внешне надо быть сдержанной, а в глубине души можешь страдать, как хочешь. Флора снова вздохнула, понимая, что спор здесь бесполезен. Оттилия не может чувствовать горя, и принимая свою черствость за самообладание, считает слезы сестры показными. Приехав в Кабаний лог, Флора снова заплакала. С трудом верилось, что прошел год со дня гибели Эммы и Анри. Вид поляны, на которой произошло преступление, вызвал угрызения совести у Оттилии и Теодора, и соучастникам преступления захотелось поскорее уехать из этого места. - Собирается дождь, сестра, велите поторопиться с церемонией открытия памятника – сказала Оттилия. В траурной тишине упала парусина с мраморного креста, у подножия которого была установлена плита с надписью: «Здесь был убит король Анри II и его супруга королева Эмма». Флора положила букет хризантем к подножию креста. - Прошу тебя, сестра, поспешим домой, - повторила Оттилия. - В самом деле, - буркнул Теодор, - уж очень здесь мрачно на душе. Расстроенная Флора уступила их просьбам. С тех пор королевское семейство не появлялось в Кабаньем логе пятнадцать лет. В следующий раз Флора, которая к тому времени перестанет быть королевой, приедет сюда вместе с племянником, королем Патриком VII. Сейчас на месте гибели Анри II стоит часовня, построенная в первый год правления Патрика VII. Мраморный крест находится внутри часовни, и у его подножия теперь лежит новая плита, на которой высечены стихи короля Патрика, посвященные его родителям: Здесь подлость две жизни навек оборвала: Вы жили в любви и погибли вдвоем. Я знаю, на этой земле вас не стало, Но вечно живете вы в сердце моем.
Княжна: Прошел еще один год. Снова королевская семья присутствовала на панихиде по покойному королю Анри и его супруге. На службу не пришел канцлер, который, как всегда, был занят государственными делами. После окончания службы королева, несмотря на то, что король и Оттилия были против, вновь хотела поехать в Кабаний лог. - Я поеду одна, вы можете остаться дома, - решительно сказала Флора. – Я могу понять, почему Теодор не хочет ехать, - Анри и Эмма были ему всего лишь свояками, но ты, Оттилия, как ты можешь спокойно сидеть дома в день гибели Эммы, которая была тебе родной сестрой? - Не вижу в этом необходимости, - холодно ответила Оттилия. – Мы отстояли службу в храме, возложили цветы на могилу – этого достаточно. Зачем бередить раны души на месте гибели? От этого наша сестра не воскреснет. Что было, то прошло. Надо жить сегодняшним днем, а ты вспоминаешь позапрошлогоднюю трагедию. Если ты будешь все время думать о грустном, это добром не закончится, - ты можешь серьезно заболеть. - Ты во многом права, сестрица, - со вздохом ответила Флора, - я знаю, что умершим тоже тяжело, когда их оплакивают родственники. Но я чувствую, ты чего-то не понимаешь… - И чего же? – иронично спросила Оттилия. - Не знаю. Не могу объяснить, но чувствую, что это так, - сказала Флора. Ответив насмешливой улыбкой на слова сестры, Оттилия поспешила во дворец. - Ты не поедешь со мной? – спросила Флора мужа. - Нет, - конечно же, и тебе не советую, голубушка, - неожиданно твердо ответил король. - Это твое окончательное решение? - Окончательное и без-по-во-рот-ное! – отчеканил Теодор - Ну, как знаешь. А я все-таки поеду. Королева уже собиралась сесть в экипаж, когда во двор прибежал канцлер. - Ваше величество, постойте! – торопливо произнес он. – Известно ли вам, что вы, отправляясь в Кабаний лог, подвергаете себя великой опасности? - Опасности? Это почему? - Народ до сих пор скорбит о покойном Анри II, а высший свет часто сравнивает Анри и вашего супруга, и, увы, не в пользу короля Теодора. Все забывают, что за два года своего правления его величество не смог сделать столько же, сколько Анри сделал за пятнадцать лет. Это очень несправедливая оценка, но что поделаешь… Нам сейчас нужно, чтобы народ как можно меньше вспоминал покойного короля, и больше внимания обращал на достижения вашего супруга. Вы же, ваше величество, заказывая панихиды, и посещая Кабаний лог, только напоминаете обществу о покойном короле, оказывая тем самым медвежью услугу вашему мужу. Так вы можете добиться того, что народ перестанет уважать короля и вас. Я настаиваю на том, что для вашей же пользы вы должны остаться сегодня дома. На следующий год лучше не заказывать панихиду по королю Анри. Когда будет круглая дата, - другое дело. - Распрягите лошадей, - сказала Флора кучеру. - Вы приняли верное решение, ваше величество, - успокоено произнес канцлер. Измученная долгими препирательствами с родственниками, Флора вернулась во дворец и поднялась в детскую. Дети строили в углу комнаты крепость из стульев, - вернее, строил Патрик, а Альбина руководила. Увидав королеву, дети оставили свое занятие. - Мама, ты уже вернулась?! – закричала Альбина. – А говорила, что приедешь только поздно вечером! Патрик, подойдя к королеве, почтительно поцеловал ей руку, как это делал всегда. - Нет, дочка, я не поехала в Кабаний лог, уж очень это далеко… Патрик, что с тобой?! Ты плохо себя чувствуешь? Но Патрик, казалось, не слышал вопроса королевы. Неосторожно вырвавшееся у Флоры название «Кабаний лог», напомнило мальчику о гибели родителей, и, как это случалось часто, страшные воспоминания снова настигли ребенка, - Патрик с застывшим выражением ужаса на лице снова видел события двухлетней давности. Когда приступ прошел, Патрик, вытирая слезы, подошел к окну, сделав вид, что с интересом смотрит в сад, - мальчик не хотел, чтобы королева и принцесса видели, что он плачет. - Мама, с ним это опять… - испуганно сказала Альбина. – Почему это происходит? Флора тяжело вздохнула, не находя ответа. - У каждого человека есть свое горе, - наконец, сказала она. – Чем вы занимались в мое отсутствие? - Я рисовала, Патрик читал, как всегда. С трудом удалось заставить его бросить чтение, и хоть немного поиграть. Мам, он ужасный зануда, - как сядет за чтение, я умираю со скуки! – пожаловалась Альбина. - Пора и тебе учиться чтению, - сказала королева, - ведь тебе уже шесть лет, ты совсем большая. Патрик умел читать уже в четыре года. - Самой читать неинтересно, - заявила Альбина, – лучше, когда тебе читают. - Почему это неинтересно? – спросила королева. – Я вижу, что Патрик считает чтение интереснейшим занятием. Ведь это правда, Патрик? Немного успокоившийся Патрик взглянул на королеву и согласно кивнул. - Чего там интересного? – возразила Альбина. – Патрику вечно интересно все скучное! - Альбина, ведь необходимо уметь читать. Принцесса должна быть образованной. Или ты хочешь, чтобы няня читала тебе всю жизнь? - Неплохо бы! – согласилась Альбина. - А если соседние принцессы засмеют тебя? – не отставала королева. - Они пожалеют об этом! Я им всем так задам! – угрожающе воскликнула Альбина. - Хорошо, пусть так. Но когда ты станешь взрослой, и придет пора выходить замуж, к тебе приедет свататься очень красивый и образованный иностранный принц, и, когда он узнает, что ты не умеешь читать, откажется на тебе жениться. Ах, как тогда тебе будет стыдно! - Ну тебя, мама! Ладно, буду учиться читать, а то и в самом деле принц не захочет на мне жениться! – испугалась Альбина. - Вот и хорошо, моя девочка, - успокоено сказала королева, довольная тем, что нашла способ уговорить Альбину учиться. - Вот научусь читать, и буду читать еще больше, чем ты, Патрик. Тогда уже ты заскучаешь, когда я не в силах буду оторваться от чтения, - мечтательно произнесла Альбина. - Но учти, дочка, учиться тебе будет трудно, ты у меня такая непоседа, - предупредила Альбину мать. - Ой, ладно, мама, я очень послушная, - возразила Альбина. Сама увидишь, как я буду прилежно учиться! В то время как в детской происходил этот безмятежный разговор, в кабинет канцлера вошел лысый лакей. - Ваша милость, к вам с докладом курьер из полиции. Речь идет об обнаружении местопребывания находящегося в розыске опасного государственного преступника. - Об обнаружении местопребывания… - повторил канцлер. – Так почему полиция не арестует этого человека, если ей известно, где он находиться? - Возможно, есть сложности… - Ладно. Пусть войдет. Вскоре в кабинет канцлера вошел лейтенант полиции. Отдав честь, молодой человек несколько растерялся – он никогда близко не видел наводящего ужас на всю страну канцлера. - Я вас слушаю, лейтенант. Что вы хотите сообщить мне? - Имею честь уведомить вас, господин канцлер, что поступили сведения о том, что находящийся в розыске Жан-Жак Веснушка скрывается в поселке Раздел, что близ Кабаньего лога. - Что?! Жан-Жак Веснушка?! – закричал канцлер. - Так почему полиция не арестовывает его?! Нечего сказать, хороша у нас полиция, - вместо того, чтобы арестовать негодяя, докладывает мне, где он находится! Я, что ли, по-вашему, должен его ловить?! - Прошу прощения, но вы же сами подписали указ, по которому полиция не должна оставлять столицу без вашего разрешения, даже если предстоит искать преступника в глухой деревне. - Черт побрал бы!!! – раздосадовано воскликнул канцлер, осознав, что навредил самому себе своим же указом. - Считайте, что разрешение получено! Отправляйтесь немедленно… нет, постойте! Возьмите с собой двух гвардейцев, - если поймаете этого негодяя, он будет нуждаться в усиленной охране!
Княжна: В этот вечер бывшие актеры занимались хозяйственными делами. Луиза пряла, Жан-Жак приделывал новый черенок к лопате. - Хочу, чтобы весной весь инвентарь был в порядке, чтобы сразу достать и работать, а не тратить время на починку, сказал он. - Не ожидала, что ты будешь таким хозяйственным, - улыбнулась Луиза. - Ты знаешь, иногда хочется все бросить, и написать новую пьесу… - Все равно, играть же опасно… - возразила Луиза. - Ну и пусть, я хотя бы напишу о том, что принц рано или поздно вернет себе корону, и накажет этого мерзавца канцлера Ябеду, и королю Хряку тоже придется несладко… Мне так хочется в это верить… Резкий стук в дверь прервал его: - Именем короля, откройте! – послышался голос из-за двери. Жан-Жак и Луиза замерли, с ужасом посмотрев друг на друга. Они поняли, - это – конец. Стук в дверь повторился. - Вы слышите? Открывайте, именем короля, не то прикажу выломать дверь! - закричал офицер полиции. Испуганный Жак бросился к матери. - Спокойно! Это ошибка, мы ни в чем не виноваты! – вдруг твердым голосом сказал Жан-Жак, направляясь к двери. - Я сейчас открою, ваша милость будьте добры, не выламывайте дверь! Чего угодно вашей милости? – Жан-Жак, открыв дверь, низко поклонился полицейскому. - Ты будешь Жан-Жак Веснушка, актер-кукольник? - Кто? Я? Да что вы, господин полицейский, я энтих-то ахтеров отродясь не видел, я всего лишь честный фермер Жан! - Я знаю, что теперь ты фермер, - ответил офицер. – Но кем ты был два года назад, когда выступал при дворе покойного короля? - Выступал? Я? – крайне удивился Жан-Жак. - Я выступал только на деревенском собрании! А при дворе короля я никогда отродясь и не бывал, да меня туда и не пустят! - Конечно, не бывал и не пустят, - усмехнулся полицейский, - туда не пускают фигляров, порочащих его величество! Но я говорил про покойного короля… - Господь с вами! – перебил его Жан-Жак. – Король Теодор помер?! Вот ужасть-то! Кто ж теперь будет править страной? - Я говорю про короля Анри II, убитого неподалеку отсюда, в твоем присутствии! - Я не убивал великого короля Анри, ваша милость, клянусь вам, ежели вы намекаете на то, что это я его укокошил! – Жан-Жак опустился на колени. – Клянусь вам, я не мог убить короля Анри, я его даже не видел никогда! - Не заговаривай мне зубы! – рявкнул полицейский. – Значит, ты утверждаешь, что ты не актер Жан-Жак Веснушка? - Конечно, нет! Меня зовут просто Жан. Фермер Жан Редиска. - Вот что, Жан Редиска, не пытайся меня обмануть! Любой человек в этом поселке может подтвердить, что ты появился здесь два года назад, после гибели короля Анри. Чем ты занимался до этого? - Я жил в другом поселке, на севере. Был рыбаком, но мне это дело надоело, хотел найти работу в столице, но там слишком грязный воздух, у меня началась астма, и я решил перебраться в деревню и заняться фермерским делом. У моей жены здесь живут родственники, и я решил обосноваться здесь, а не в родной деревне, где у меня никого не осталось. - Ишь ты, как складно врешь! А кто кроме твоей жены и ее родственников может подтвердить твои слова? Жан-Жак удрученно молчал. - Обыскать дом! – приказал офицер. – Если мы найдем что-либо, подтверждающее твое актерское прошлое, - пеняй на себя! Жан-Жак без сил опустился на скамью: в чулане хранились марионетки, которые он не счел нужным закопать. Через пятнадцать минут куклы были обнаружены. Господин лейтенант, смотрите – полицейский протянул марионетки офицеру. - Ну? Что это? – торжествующе-ехидно спросил лейтенант Жан-Жака. – Откуда у простого фермера марионетки? - Их забыли бродячие актеры. Они останавливались здесь прошлой зимой. Была сильная вьюга в течение нескольких дней, дорогу совершенно замело, и два дня они у меня гостили. На досуге они разбирали свой реквизит. Когда погода улучшилась, они поспешили уехать – торопились в Пенагонию, дать спектакль при дворе короля Гедеона. Они сильно запаздывали, поэтому и не стали брать с собой куклы, которые давно не использовали в спектаклях. Но я все равно их храню – вдруг актеры вернуться? – попытался выкрутиться Жан-Жак. - Да что ты говоришь? Актеры несколько дней жили в твоем доме? – рассмеялся офицер. – У тебя слабая память, мошенник, полчаса назад ты говорил, что ни разу в жизни не видел бродячих артистов. Где остальные марионетки? - Помилуйте, господин, это все, что осталось! - Именем короля, ты арестован, Жан-Жак Веснушка! – После этих слов двое полицейских одели на Жан-Жака наручники. - Помилуйте, господа, я не актер! – закричал Жан-Жак, пытаясь вырваться. – Я Жан Редиска! - Так что же ты беспокоишься? Если ты Редиска, канцлер велит тебя отпустить! - А если нет? Мне могут приписать любое преступление – трудно доказать, что я не актер! Позвольте мне хотя бы проститься с семьей! - Валяй, только быстро! – согласился полицейский. Жан-Жак обернулся к жене и сыну, которые все это время, стояли, крепко обнявшись, и испуганно молчали. - Жак, Луиза… прощайте… - прошептал Жан-Жак, - обнимите меня… - Папа!!! – закричал Жак, и громко заплакал. - Жак, ты ведь настоящий мужчина, - не плачь. Всегда будь сильным, заботься о маме… - сказал, артист, прощаясь с сыном. - Я люблю тебя, - сквозь слезы произнесла Луиза. - Луиза, запомни семейную легенду… расскажи о ней Жаку… он должен будет, как все в моем роду… Ты поняла меня?!! – многозначительно спросил артист. - Да! Да! Родной, мы сделаем все, как ты хочешь! – супруги обнялись перед вечной разлукой. - Ну, все, хватит лизаться! – грубо закричал полицейский. – Пошли! – с этими словами он вытолкнул Жан-Жака из дома. Луиза, плача, побежала за мужем. Жак последовал за ней. Садясь в повозку, предназначенную для арестантов, Жан-Жак в последний раз оглянулся на жену и сына. - Луиза! Помни о нашей легенде! Не допусти, чтобы мой род прервался! - Никогда не забуду! Клянусь!!! – отчаянно закричала Луиза. Пожилой гвардеец подошел к убитой горем женщине. - Девка, ты беги отсюда в Пенагонию, здесь близко. Канцлер может приказать арестовать и тебя. Спасайся сама, и спаси мальца! – вполголоса сказал он. Отряд тронулся в путь. Луиза, плача, долго смотрела вслед повозке, навсегда увозившей ее мужа, пока та не скрылась из вида. Но Луиза продолжала стоять, глядя на пустую дорогу, которую засыпал мокрый снег. - Мама, мама… - Жак взял мать за руку. - Пошли домой, - опомнившись, произнесла Луиза. – Скоро мы уедем отсюда, сказала она, оглядев дом, в котором во время обыска полицейские устроили настоящий разгром. - Жак, ложись спать, - возможно, завтра утром мы уедем, - повторила Луиза. Жак послушно лег, хотя спать ему совсем не хотелось. Мальчик не задавал вопросов, - он хорошо понимал, за что арестовали отца. Но по своей детской наивности Жак все-таки надеялся, что отцу удастся обмануть полицию, убедив следователей в том, что он всегда был фермером Жаном Редиской. Но Луиза знала, - их счастье кончилось. Жан-Жака будет допрашивать сам канцлер, давно желавший свести счеты с артистом. Женщина долго сидела за столом, склонив голову на руки. Внезапно дверь заскрипела, и без стука вошел мельник Пьер. - Что случилось, Луиза? Возвращаясь из столицы, я встретил на дороге Жана, под конвоем полиции и даже двух гвардейцев! За что его арестовали? - Не знаю, господин Пьер… - пробормотала Луиза. - Как, просто ворвались и арестовали, не предъявив обвинения? Не может быть! - Его приняли за актера… - ответила Луиза. - А разве он не был актером? Да вся деревня знает об этом! Быть артистом в наши дни – это серьезное преступление! Не хочу огорчать тебя, моя девочка, не, скорее всего, мужа ты больше не увидишь… Послушай, моя крошка, тебе нужен защитник – положись во всем на меня, - не будешь испытывать нужды. - Благодарю вас, ваша милость. Я сама смогу обеспечить себя и своего ребенка, - ответила Луиза. - Но тебе нужен мужчина, - не может же такая красавица жить одна! – с этими словами мельник развязно попытался обнять Луизу. - Господин Пьер! Что вы себе позволяете?! – разгневанно закричала молодая женщина. - А что такое? – цинично усмехнулся Пьер. – По-моему, я достаточно тактичен! Я сочувствую тебе, а ты отказываешься принять мою помощь! Это несправедливо с твоей стороны! - Господин Пьер, извольте немедленно покинуть мой дом! – Луиза заговорила, как знатная дама. - Ну-у-у, моя киска, не строй из себя недотрогу! Вы, артистки, все достаточно легкомысленны, так зачем ты пытаешься изобразить монахиню? Ты сейчас не на сцене, и зачем играть спектакль сейчас, когда ты в таком положении, моя бедная крошка! – с этими словами мельник грубо схватил Луизу за плечи. - Отпусти! Отпусти меня, негодяй! – закричала Луиза, вырываясь. - Отпусти маму, дурак! – закричал Жак, вбежав в кухню. - Пошел отсюда! – рявкнул Пьер. - Сам пошел!! – еще громче крикнул Жак. - Луиза, ты плохо воспитала пацана, – усмехнулся Пьер, - мальчишка не слушает взрослых! - А твоя вонючая мамаша совсем тебя не воспитывала! – закричала Луиза. - Я слушаюсь только отца! – громко крикнул Жак. - Теперь я – твой отец, ты что, еще не понял, щенок?! - заорал Пьер, и, дав мальчику пощечину, вытолкнул его из кухни. Жак упал на пол и больше не двигался – сильный удар оглушил ребенка. - Жак! – испуганно закричала Луиза. Пьер грубо схватил женщину за руку, не дав ей подойти к ребенку. - Не волнуйся, моя кошечка, я всего лишь исполнил отцовский долг, - ребенка надо воспитывать. Вы что, совсем его не пороли? Вот прекрасные нравы царят в актерской среде – детей совершенно не воспитывают! Ну, я это дело поправлю, мальчишка у меня станет как шелковый. Я сделаю из твоего сына порядочного человека, уж поверь мне! - Да кто ты такой, чтобы моего сына воспитывать! – в гневе закричала Луиза. - Я теперь твой муж, дорогуша! Смирись с этим, и мы будем жить вполне счастливо! - Мой муж – Жан-Жак, и я всегда буду ему верна! - Да нет больше Жан-Жака, нет, понимаешь, дура, если его сразу же не казнят, то сошлют на остров Берцовой Кости – а оттуда теперь не возвращаются! - Будь ты проклят!!! – в отчаянии закричала Луиза. - Детка, давай успокойся, и поговорим по-человечески. Выслушай меня: ты не представляешь, как тяжело женщине жить одной, да еще и с малолетним ребенком. Я могу обеспечить тебе приличную жизнь – я женюсь на тебе! Неужели ты думаешь, что я пришел сюда для того, чтобы тебя обесчестить? Нет, все гораздо серьезней, - я люблю тебя, моя киска! Я давно уже люблю тебя – с прошлого Рождества! Теперь, когда твой муж арестован, у меня наконец-то появился шанс стать счастливым, и я его не упущу! В этот миг страшная догадка осенила Луизу. - Уж не ты ли донес в полицию? – глухим хриплым голосом спросила она. Глаза у мельника забегали: - Да ты что, кошечка, что ты? Как ты обо мне плохо думаешь? – неестественно возмутился Пьер, стараясь не глядеть на Луизу. В этот миг догадка женщины превратилась в уверенность: - Чтобы ты сгнил заживо! – закричала она, с силой оттолкнув Пьера. – Я никогда не стану твоей, мерзкий жирный пес! Тебя повесить надо за ноги, паршивый доносчик, подлая душа! - Пусть я доносчик, пес, кто угодно! – в свою очередь закричал Пьер. – Да, это я сдал твоего мужа! - Скотина!!! – ответила Луиза. - Мне плевать, что ты обо мне скажешь! Если бы я его не сдал, это сделал бы кто-нибудь другой, - описания внешности Жан-Жака висят на каждом столбе в столице, и за его поимку полагалось приличное вознаграждение, которое я получил! Я вообще везунчик – получил деньги и получу тебя, несмотря на то, что теперь ты все знаешь! Ты все равно будешь моей, киска! - Отпусти маму! – закричал Жак, ударив мельника по спине кочергой. Пьер не заметил, что лежавший без чувств ребенок пришел в себя, и с яростью был готов защищать мать. Пьер обернулся к ребенку, выражение его лица не предвещало ничего хорошего: - Ну, щенок, сейчас ты у меня сам отведаешь этой кочерги! – заревел он, вырвав кочергу из рук Жака. Но в этот миг Луиза, схватив топор, изо всех сил ударила мельника по затылку. Пьер пошатнулся, замер на мгновенье с остекленевшими глазами и кочергой в руках, и всей тяжестью рухнул на пол. Голова его была вся в крови. - Жак, иди, собирай свои вещи. Мы немедленно уезжаем отсюда – твердым голосом сказала Луиза. Испуганный Жак послушно вышел из комнаты. - Неужели я его убила – прошептала женщина, пытаясь нащупать пульс. – Вроде бы жив, мерзавец. Так пусть тебя рассудит Бог, - я не окажу тебе помощи. Ты почти убил моего мужа, и я не стану спасать твою подлую жизнь. Если тебе суждено выжить, - то выживешь. После этого Луиза собрала вещи, запрягла лошадь в повозку и вместе с Жаком покинула деревню навсегда. Мельник остался лежать на полу в луже крови в пустом доме. Тем временем Жан-Жак был доставлен в столицу и приведен на допрос в кабинет канцлера. Актер бесстрашно выдержал взгляд бесцветных и злых глаз графа Давиль. - Ну, вот мы и встретились, господин артист – после долгого молчания произнес с холодной иронией канцлер. – Полагаю, что вы не рады нашей встрече. Вы предпочли бы выступать на сцене, а я должен был терпеть оскорбления в зрительном зале. К счастью, ваши мечты больше не сбудутся. Извольте рассказать, где вы спрятали марионетки – мне уже доложили, что главные куклы вашего театра не найдены. - Ошибаетесь, граф, все куклы были спрятаны в чулане. - Все? А где карикатуры на меня, короля, и изображение безмозглого щенка, бывшего принца? - Кого вы называете безмозглым щенком? Нашего законного короля Патрика? Как вам не совестно, канцлер! Ведь это его отец поднял вас из грязи и сделал канцлером Абидонии, а как вы отблагодарили его величество? Убили короля, вашего благодетеля, и отняли корону у его сына! Вы станете позором Абидонии! Глаза канцлера, казалось, сейчас вылезут из орбит от гнева, но граф справился с собой. - Это все? – невозмутимо спросил он. – И вы, Жан-Жак, осмеливаетесь читать мне нравоучения, забывая о своих проступках? Когда вы сделали марионетки и стали высмеивать короля Теодора и меня, мы с вами не были знакомы, и ни король, ни я не причинили вам вреда, но, тем не менее, вы страшно оскорбили нас обоих. Затем вы вошли в милость к покойному королю, и, воспользовавшись этим, продолжили нас оскорблять. Я вижу, что вас тоже не мучила совесть. - Я не оскорблял короля. Я высмеял глупого полковника и карьериста-вельможу. Мне было бы совестно, если б я не сделал этого! – твердо ответил Жан-Жак. - Это еще почему? – опешил канцлер. - Задача драматурга – высмеивать пороки общества. Вы и король – воплощение таких пороков, как подлость и глупость. - А ты – воплощение пресмыкательства! – вышел из себя канцлер. – Говори, где марионетки?! - Где? Где? – У тебя на бороде! – передразнил Жан-Жак канцлера. – Нет их, ты понимаешь?! Сжег я их! Можешь разрезать меня на мелкие кусочки, но ты их никогда не увидишь! - Ври больше! – закричал канцлер. – Никогда не поверю, что ты это сделал! - Ну и дурак! Канцлер немного помолчал, затем, успокоившись, заговорил своим обычным холодным тоном: - Значит, вы отказываетесь сообщить, где спрятаны куклы? Прекрасно. Не боитесь даже пытки? Замечательно. Но у вас есть жена и маленький сынишка, - они-то и сообщат мне вашу тайну. Мне даже не придется пытать вашего мальчика раскаленным железом, - одного удара розги хватит, чтоб он заговорил. - Жак ничего не знает! – закричал артист. – Неужели вы думаете, что я доверил эту тайну ребенку? - Возможно, вы не такой глупец, Жан-Жак. Но ваша супруга уж точно знает, где спрятаны куклы. Не думаю, что хрупкая женщина выдержит пытки. Если мадам Луиза окажется слишком выносливой, пытать будем ее ребенка. Сердце матери не выдержит, и она с радостью все расскажет. Что с вами, Жан-Жак, дурно себя почувствовали? - Будь ты проклят, Ябеда! – прошептал побледневший, как смерть, актер. - Уведите его! – приказал канцлер. – Немедленно отправьте отряд полиции в Раздел, за женой и сыном Жан-Жака. Но когда полиция вернулась в Раздел, она не обнаружила в доме Жан-Жака ни его жены Луизы, ни сына Жака. Лишь чуть живой мельник Пьер стонал, лежа на полу в луже крови. Луиза с сыном пересекли границу еще во время допроса Жан-Жака. Поздно ночью полиция вернулась в Клервилль с пустыми руками. - К сожалению, должен вам сообщить, господин канцлер, что мадам Луиза, супруга Жан-Жака отбыла в неизвестном направлении. Собаки не смогли взять след, ибо все дороги заметает снегом, - доложил лейтенант. - Ступайте прочь, ничего не можете сделать, как следует! - рассердился канцлер. Поклонившись, лейтенант вышел. Граф Давиль долго сидел, глядя в одну точку. Он понимал, что даже под пыткой Жан-Жак не расскажет, где он спрятал марионетки. Но постепенно канцлер успокоился – ему пришло в голову, что теперь вряд ли кто захочет воспользоваться столь опасными марионетками Жан-Жака. Куклы, где бы они не находились, со временем превратятся в труху, и никто не вспомнит спектакль о розе.
Княжна: Тем временем по окраине Пенагонии колесила повозка, запряженная ломовой лошадью. Управляла примитивным экипажем плачущая женщина, а в глубине повозки спал маленький мальчик. Ему снилось лето, и блистательный спектакль при дворе короля, где некогда выступали его родители. Рядом с ним был его друг – принц Патрик. Внезапно стало не по-летнему холодно, и Жак проснулся в убогой повозке. Красивая сказка из прошлого уступила место жестокому настоящему, и сын артистов, бывших в милости у короля, превратился в сына политического преступника, ожидавшего казни или пожизненной ссылки. Опасаясь разделить участь артиста, его жена и сын бежали из родной страны, добрый король которой был убит, а о судьбе его сына – друга Жака принца Патрика ходили противоречивые слухи. Жак перебрался вперед, сев рядом с матерью. Луиза тихо плакала, одной рукой держа вожжи, другой прижимая к груди небольшой пакет. - Хорошо, что они не нашли это. - Что там, мама? – спросил Жак. - Карта местности, где той отец закопал марионетки. Жак, когда ты вырастешь, ты откопаешь его. Ты должен будешь играть спектакль о розе, как и твой отец. Мой бедный Жан-Жак… - женщина горько заплакала. – Что с тобой сейчас? Не меньше ее волновался сейчас Жан-Жак. Утром он решил рассказать канцлеру о местонахождении сундука с марионетками. «Лучше потерять марионетки, чем допустить пытки жены и сына», - думал актер. Вскоре его снова вызвали на допрос. Но, увидав раздосадованное лицо канцлера, проницательный Жан-Жак догадался, что Луиза с ребенком избежали ареста. - Последний раз спрашиваю, где куклы? – повторил свой вчерашний вопрос канцлер. - Последний раз повторяю, сжег я их!!! – закричал Жан-Жак. - Говори, мерзавец, где твоя жена! – тоже перешел на крик канцлер. - Дома, где ей быть-то?! – Жан-Жак сделал вид, что не подозревает о бегстве Луизы. - Ее нет дома! Говори, куда она могла сбежать! - Да откуда мне знать, что, я, пророк что ли? - Я все равно ее разыщу, из-под земли достану, и если ты не захочешь рассказать, где куклы, твоя жена сделает это под пытками! - Я смотрю, ты и в самом деле дурак, господин канцлер! - с горькой иронией произнес Жан-Жак. – Я же тебе вполне внятно говорю, что марионеток больше нет, я их сжег, а ты, как последний болван, не можешь понять моих слов! - Я не могу тебе поверить, - возразил канцлер, - у меня слишком большой опыт общения с такими подлецами, как ты! - И кто же это назвал меня подлецом? Первейший подлец на свете, самый подлейший из всех подлецов, а не верит он мне, потому что сам лжец первосортный! Как же ему понять, что кто-то может говорить правду! – усмехнулся Жан-Жак, театрально взведя глаза к потолку. Канцлер выслушал эти слова с обычным своим холодным и спокойным видом. - Тебя повесят, мерзавец! Можешь подумать о своем последнем желании. - Мое последнее желание – плюнуть в твою мерзкую рожу! Тьфу! – Жан-Жак сразу же осуществил желаемое. Канцлер молча вытер плевок. - Тебя сначала четвертуют. Повесят твой труп, - спокойно сказал он, выражая только взглядом свою ненависть к артисту. – Стража, уведите его! Гвардейцы повели Жан-Жака в подземелье. Когда его вели через двор, Жан-Жак оглянулся, вспомнив, как приезжая во дворец во времена короля Анри, он оставлял здесь свой фургон. В глубине двора артист увидел маленького мальчика. Несмотря на свое плачевное положение, Жан-Жак несколько удивился, - он слышал, что присутствие детей в замке теперь строго запрещено. Вглядевшись, артист остановился, как громом пораженный, - в шестилетнем ребенке он узнал принца Патрика. - Ваше высочество! – воскликнул артист. Патрик, с ужасом смотревший на арестованного, тоже узнал актера. Бросившись к Жан-Жаку, Патрик надеялся его освободить, не задумываясь о том, что справиться с двумя гвардейцами и разорвать цепи ему не под силу. Охранник оттолкнул ребенка, - не слишком сильно, но так, что Патрик упал на землю. - Ваше высочество, не надо! Меня вы не спасете, только себе навредите! - закричал Жан-Жак, - берегите лучше себя, мой принц! - Что вы стоите, немедленно уведите этого сумасшедшего! – закричал опешившим охранникам канцлер, который незаметно вышел во двор вслед за ними. – А ты, маленький негодяй, как посмел прийти сюда? Вместо того чтобы учиться, ты расхаживаешь где попало! Вот расскажу ее величеству, как ты отлыниваешь от учебы, тогда посмотрим, останешься ли ты по-прежнему в королевском замке нахлебником! Патрик взглянул на него, затем на Жан-Жака, которого стража повела к входу в подземелье. - Прощайте, ваше высочество! – закричал Жан-Жак, оглянувшись в последний раз на принца. Слезы покатились из глаз Патрика. Мальчик с горечью осознал, что бессилен помочь своему любимому артисту. - Я что сказал, прочь отсюда! – снова закричал канцлер. Патрик с презрением взглянул на канцлера, медленно поднялся с земли и с безразличным видом ушел со двора, показывая, что не боится разгневанного графа Давиль. Возвращаясь в свою комнату, Патрик увидел, что дверь кладовой, в которой дворцовый слесарь хранил свои инструменты, чуть приоткрыта. Мальчик из любопытства зашел в кладовую. Его взгляд остановился на висевшей на гвозде отмычке, и Патрик вспомнил, как две недели назад этой вещью открыли старинный шкаф, от которого королева потеряла ключи. Внезапно мальчика осенило – ведь отмычкой можно открыть любую дверь, в том числе и дверь в подземелье, и освободить томившихся там невинно осужденных узников, - в том числе и Жан-Жака Веснушку. Сняв с гвоздя отмычку, Патрик бросился к входу в подземелье. Но там мальчика ждало разочарование – у винтовой лестницы стояла стража. - Что ты здесь делаешь? – окликнул мальчика гвардеец. – Иди скорей отсюда, детям здесь не положено находиться. Господин канцлер может увидеть тебя, разгневаться, и посадить в тюрьму. Поняв, что его план освобождения узников провалился, Патрик хотел вернуться в кладовую и повесить отмычку на место. Но дверь кладовки была уже заперта, и Патрик оставил отмычку на подоконнике, надеясь, что слесарь найдет ее потом. Мальчик чувствовал угрызения совести – в первый раз он взял что-то без спроса, и такой поступок он считал воровством. К тому же Патрик был крайне расстроен – он не смог освободить Жан-Жака и других заключенных. Тем временем канцлер, вернувшись в свой кабинет, крепко задумался: «Пожалуй, не стоит казнить этого мерзавца публично, на площади он непременно закричит, что видел в королевском замке принца. Если только заранее язык ему отрезать… Но казнь так любимого народом артиста может вызвать беспорядки. Нет, проще всего умертвить его сейчас же, в камере подземелья. Лучше всего подсыпать ему яду… Нет, это не выход! Не хочу, чтобы этот негодяй умер быстро! Пусть лучше сгниет на острове Берцовой кости – кстати, завтра туда отправляется корабль с осужденными. Пусть там рассказывает на здоровье о своей встрече с принцем. Все равно, его слушатели не вернутся в Абидонию! Да, и еще надо распорядиться, чтобы вход в подземелье сделали из замка – не дело, когда арестантов проводят по двору»! Впоследствии все планы канцлера были выполнены. Вход в подземелье был сделан согласно его пожеланиям, а Жан-Жак Веснушка отправлен на остров Берцовой Кости. Через три года артист скончался от болезней, вызванных непосильным трудом и тяжелыми условиями жизни. Его жена Луиза узнала об этом почти через год после его смерти, благодаря случайности. Списки погибших каторжников публиковались раз в год, в определенный день, и выдавались родственникам осужденных. Жена одного художника узнала о смерти мужа и еще нескольких артистов, в числе которых был и Жан-Жак. После этого женщина уехала в Пенагонию, где случайно встретила Луизу, которая в тот год начала выступать вместе с подросшим сыном. Известие о смерти мужа едва не убило Луизу, хотя женщина почти целый год предчувствовала, что получит эту страшную весть – Жан-Жак явился ей во сне, прощаясь и умоляя стойко выдержать несчастье. В память о муже Луиза решила не оставлять актерское ремесло, хотя прежней популярности и удачи у нее не было. Не раз женщине приходила мысль, что Жан-Жак совершил ошибку, закопав в землю волшебную розу, на протяжении многих столетий хранившую его род. Луиза ждала совершеннолетия Жака, чтобы поручить ему откопать сундук с розой и марионетками. Но, пока Жан-Жак был жив, находясь на острове Берцовой кости, он, не уставая, рассказывал осужденным на пожизненную каторгу о своей встрече с принцем. Немногие из тех, кто прибыл вместе с ним на остров Берцовой Кости, дожили до освобождения, большинство умерли через три или пять лет, но они повторяли вновь прибывшим рассказ Жан-Жака о его встрече с принцем. Не все верили в эту историю, многие считали ее красивой легендой. Каково же будет удивление, когда через много лет работы в рудниках остановят, всех соберут наверху, и офицер гвардии зачитает указ короля Патрика об освобождении заключенных. Но это произойдет только спустя долгие четырнадцать лет…
Княжна: Прошло полгода с ареста Жан-Жака Веснушки. Патрику и Альбине этой весной исполнилось по семь лет, и с этого возраста по приказу королевы, детей стали учить писать. Осенью принцесса выучила все буквы, и теперь умела читать, но вопреки своему обещанию читать больше, чем Патрик, девочка ненавидела чтение. Не любила она и уроки чистописания – у принцессы не хватало терпения выводить ряды букв, и Альбина часто сердилась и закатывала истерики, отказываясь заниматься. Совсем по-иному вел себя Патрик, он очень хотел научиться писать как можно скорее. Одновременно с чистописанием детей учили грамматике, к еще большему раздражению Альбины. Принцесса никак не могла понять, почему многие слова пишутся не так, как их произносят. Патрик напротив, легко запоминал правила орфографии – многое он заметил, читая книги в то время, когда еще не умел писать. В один дождливый и холодный день Патрик остался в классной комнате после занятий. Сегодня дети научились писать последнюю букву алфавита, и немой Патрик перестал быть совершенно беспомощным – теперь он мог общаться при помощи письма. Только преподаватель догадывался, какой великий праздник у воспитанника королевы. - Вы хотите еще поупражняться в письме? – спросил он. – Хорошо, я понимаю, как вам это необходимо. Я вынужден вас оставить и пойти домой, - есть неотложные дела. Всего хорошего, господин Патрик! – с этими словами преподаватель вышел из комнаты, к большой радости воспитанника королевы: Патрик не собирался выполнять упражнения по чистописанию, у него был другой план. Уже третий год мальчика мучил вопрос, задать который он не имел возможности, но сегодня, научившись писать, Патрик наконец-то сможет спросить свою тетку Флору, за что она перестала считать его своим племянником. Прошедшие три года стерли многие воспоминания, но тот день, когда королева в первый раз назвала его своим воспитанником, Патрик помнил так, как будто это произошло вчера. По своей наивности, ребенок предполагал, что он в чем-то сильно провинился перед тетей, и несет за это наказание. Эта мысль возникал у мальчика еще год назад, когда он прочел в детской книжке рассказ о том, как мама мальчика-хулигана, обидевшись на него, отказалась называть своего ребенка сыном. Около двух часов сочинял Патрик свое первое письмо. Разорвав на мелкие кусочки несколько листов бумаги, мальчик наконец-то смог составить длинную фразу: «Ваше величество, умоляю, простите обиду не сердитесь больше и не зовите меня безродным сиротой, прошу вас, называйте меня вашим племянником, как давно, когда были живы папа и мама». Несмотря на некоторую неправильность, эта фраза все же указывала на высокий уровень развития семилетнего ребенка. Вернувшись из классной комнаты в детскую, Патрик застал там королеву. С низким поклоном мальчик вручил ей свое прошение. Прочитав записку, Флора испуганно ахнула: - Патрик, пойдем в твою комнату. - Мама! Вы зачем туда? – спросила Альбина. - Скоро придем, жди нас здесь, - ответила Флора, которая больше всего боялась, что Альбина захочет пойти с ними, и не даст поговорить с Патриком. Но, к счастью, принцесса не хотела уходить из детской. Поднявшись в комнату Патрика, королева сначала посмотрела, нет ли кого в коридоре, - она боялась, что ее разговор с Патриком могут услышать. Заперев дверь, Флора взяла руки племянника в свои, и посмотрела мальчику в глаза: - Мой хороший, мой родной племянник, ты никогда в жизни не обижал меня. Это я тебя обижаю, называя безродным. Я делаю это, потому что меня заставляет канцлер, и я не могу его ослушаться. Я его боюсь. А разве ты, мой мальчик, не боишься его? Патрик кивнул в ответ. - Вот и я его боюсь. Канцлер посадил в тюрьму много людей, которые знали, что ты принц и мой племянник. Теперь ты грамотный, и можешь письменно рассказать кому угодно, что ты принц Абидонии, но тогда человек, узнавший, кто ты на самом деле, может попасть в тюрьму. После этих слов Патрик побледнел как смерть. - Прошу тебя, никому этого не рассказывай – ни Альбине, ни Жанне, ни учителю, ни кому-либо еще. Ты же не хочешь, чтобы кто-то попал в тюрьму? Патрик испуганно покачал головой. - Мой родной, прошу тебя, никому не рассказывай. Это очень опасно, - повторила королева. – Но ты знай, что только из-за этого я называю тебя своим воспитанником, а люблю я тебя, как и раньше, и всегда помню, что ты – мой племянник. После этих слов королева крепко обняла мальчика: - Кто знает, может быть наступит время, когда я открыто стану называть тебя племянником, не опасаясь ничего. Но пока нам с тобой лучше скрывать наше родство. Патрик улыбнулся в ответ, показывая тем, что согласен с решением тети. Но этот разговор долго не выходил у Флоры из головы. Королева, объясняя Патрику, почему не называет его племянником, испытывала непреодолимый стыд, такой же, как два года назад, когда представляя друг другу уже давно знакомых Патрика и Альбину, впервые назвала Патрика своим воспитанником. Решив, что больше нельзя с этим мириться, Флора попыталась исправить положение. Разыскав Оттилию в библиотеке, королева обратилась за помощью к сестре: - Сестрица, будь любезна, поговори со своим мужем о Патрике, может теперь он разрешит называть нашего мальчика племянником… - С какой это стати мы должны называть сына нищих нашим племянником? - холодно спросила Оттилия. - Сестрица, не притворяйся забывчивой. Ты прекрасно осведомлена о его происхождении… - Тише! – перебил королеву канцлер, находившийся наверху и подслушивавший разговор жены и свояченицы. - Ваше величество, подумайте, что вы сейчас сказали? Вы хотите признать Патрика вашим племянником, то есть вы хотите стать свергнутой королевой? Я, кажется, объяснил вам два года назад, чем это грозит вам и вашему супругу! Ради вашего же блага, прошу вас хранить эту тайну! Никто не должен знать истинного происхождения Патрика, тем более сам Патрик. Вспомните, сколько усилий мы приложили для того, чтобы скрыть это. Неужели вы хотите все разрушить? Вы же не настолько глупы, ваше величество! - Простите, господин канцлер. Я ошибалась. Буду иметь это в виду, - с этими словами королева вышла из библиотеки. «Слава богу, этот негодяй не догадывается о том, что Патрик помнит, что он – принц», - подумала королева, вытирая набежавшие на глаза слезы отчаяния.
Княжна: Прошло еще три года. Принцессе Альбине и воспитаннику королевы исполнилось десять лет. С прошлой осени ее величество перестала скрывать Патрика от общества, посчитав, что теперь никто не узнает в десятилетнем мальчике принца Патрика, которого придворные видели в последний раз четырехлетним ребенком. Изредка выходя из дворца, – посещая богадельни, приюты для сирот и больницы, королева брала с собой Патрика. Добрая женщина хотела открыть приют для глухонемых детей, но канцлер не позволил ей сделать этого. Он считал, что ее величество и так слишком много денег тратит на благотворительность. Несмотря на то, что Флора, по вине канцлера, оказывала совсем мизерную помощь нуждающимся, попечители благотворительных заведений на все лады восхваляли добрую королеву, - было что-то трогательное в том, что ее величество воспитывала немого сироту. - Я вам так скажу, господа, - говорил друзьям попечитель сиротского приюта, - несмотря на то, что покойная королева Эмма была гораздо щедрее, у нее все же не хватило мужества усыновить больного ребенка. У нашей королевы Флоры – огромное сердце. «Хотя вся ее благотворительность не искупит того зла, которое творит в стране канцлер», - подумал он, не решившись произнести эти слова вслух. Когда во дворец прибывали немногочисленные друзья королевской семьи, Патрика уже не запирали в его комнате, - мальчику было разрешено общение с друзьями Альбины. Но вскоре Патрик стал избегать общества маленьких дворян: жестокие дети обижали воспитанника королевы, смеясь над его недугом и выказывая пренебрежение к ребенку низкого происхождения. Это больно ранило принца Абидонии, и Патрик предпочитал издалека наблюдать за играми принцессы и ее друзей. Только чтение и учеба доставляли радость одинокому ребенку. Королева хотела, чтобы Патрик получил образование, достойное принца. Это, конечно, крайне злило Оттилию и канцлера, но ее величество настояла на своем. Научившись грамоте, Альбина и Патрик стали изучать арифметику, естествознание, литературу Абидонии и мировую литературу. Одновременно с этим детям прочли краткий курс абидонской истории, и теперь дети изучали мировую историю, но впоследствии они должны были вернуться к более глубокому изучению отечественной истории. Еще год назад один исторический факт немало удивил Патрика. Его предок и тезка король Патрик IV, оставшись круглым сиротой, был коронован в трехлетнем возрасте. Страной тогда привил регент, - принц Филип, дядя малолетнего короля. Через пятнадцать лет король взял власть в свои руки, при этом высказав претензии к дяде, который от имени малолетнего короля проводил губительные для страны реформы. Жизнь Патрика IV стала темой многих исторических романов. Однажды молодой король послал своего дядю в Мухляндию для переговоров о заключении своего брака с мухляндской принцессой. Но коварный дядя так оболгал своего племянника перед мухляндским двором, что помолвка не состоялась – король Мухляндии не захотел выдавать свою дочь за «последнего пьяницу и бабника», каким описал короля Патрика его дядя. После этого король Патрик был вынужден жениться на своей кузине – дочери дяди. Вскоре новоиспеченный тесть, он же «любящий дядя», решил отравить молодого короля. Но слуга, - поверенный дяди, соучастник всех его преступных замыслов, перепутал бокалы, и жертвой яда стала молодая королева. Патрик IV тяжело переживал горе – он полюбил свою жену, нимало не похожую на ее отца. Убитый горем принц Филип признался, что хотел отравить племянника, чтобы захватить власть. Кроль не стал наказывать своего коварного дядю – после смерти дочери власть уже не интересовала отца-убийцу. Вскоре старик сам принял яд и оставил этот мир. Патрик очень сочувствовал своему далекому предку: мальчик считал, что Патрик IV был бы на много счастливей, если бы его не короновали в раннем детстве. «Зачем они это сделали, ведь Патрик IV был слишком мал, для того чтобы править? - думал Патрик. Дядя мечтал быть королем, ну и путь бы стал, и тогда он не отравил бы свою собственную дочь. Правда, в этом случае, она не стала бы женой Патрика – отец, наверное, выдал бы дочь за иностранного принца». Выслушав рассказ преподавателя о правлении своего предка, Патрик протянул профессору записку: «Почему Патрик IV стал королем в три года, когда не мог править страной?». Но взволнованный мальчик не очень правильно сложил фразу, и учитель не понял его: - Правил-то страной дядя Патрика, принц Филип. До своего восемнадцатилетия Патрик IV не занимался государственными делами. «Это понятно, - подумал Патрик, но разве можно короновать ребенка? Может в старину это разрешалось?» Больше Патрик не стал задавать вопросов, решив, что со временем все поймет. Но теперь, спустя год, изучая мировую историю, Патрик узнавал о похожих случаях, и мальчика удивляли коронации новорожденных младенцев. Немного подумав, Патрик снова решил спросить, более тщательно изложив свои мысли: «Почему короновали маленького ребенка, а не передали корону его родственникам?» - Почему? – удивился профессор. – Мне кажется, Патрик, что вы не очень хорошо понимаете правила престолонаследия: корона наследуется по прямой линии, если у умершего короля есть сын. Во многих странах корона может быть унаследована дочерью, - если у короля не было сыновей. Сын покойного короля должен быть коронован, в каком бы возрасте он ни был, будь даже ему всего один день от роду. Недопустимо короновать иных родственников в обход принца. Это делается только в исключительных случаях, - например как у нас шесть лет назад, когда после гибели Анри II принц Патрик сошел с ума. Если бы его высочество смог выдержать гибель родителей, сохранив рассудок, он сейчас был бы королем, хотя правил бы за него, вероятнее всего, канцлер… Ну, вы все поняли, Патрик? Что с вами, Патрик, вы меня слышите?! Патрик сидел не шелохнувшись, точно окаменев, лишь большие глаза ребенка выражали крайнюю степень удивления, вскоре сменившуюся ужасом. - Опять с ним это! – воскликнула Альбина. – Эй, Патрик! – принцесса дотронулась до руки мальчика. Патрик вздрогнул, точно его внезапно разбудили. - Вы плохо себя чувствуете? – спросил профессор. Патрик отрицательно покачал головой. Но продолжая урок, профессор заметил, что Патрик почти не слушает его лекцию. Мальчик схватился рукой за край стола, как будто боялся упасть. - Все-таки вы себя плохо чувствуете, Патрик. Ступайте в вашу комнату, отдохните. – Преподаватель истории прекрасно знал, что Патрик предпочитает скрывать плохое самочувствие. Вежливо поклонившись, Патрик поспешил к себе. Ему сейчас было не до урока истории. Закрыв дверь на задвижку, Патрик принялся в возбуждении ходить по комнате из угла в угол. Обычно спокойное лицо мальчика было искажено гневом: слишком страшная истина открылась сегодня лишенному титула принцу Абидонии. «Вот почему тетя не называет меня племянником! Меня объявили сумасшедшим, для того чтобы ее муж стал королем! Конечно, при таких обстоятельствах никто не должен знать, что я здоров, иначе все поймут, что король правит незаконно! Как же ты глуп, Патрик, - вспомни, в тот день, когда арестовали старого лакея, Жанна ведь тоже говорила, что принц сошел с ума!» - иногда Патрик мысленно обращался к себе со стороны. «Что она тогда сказала… кажется, что лакей лгал, говоря, что видел принца здоровым… Но это было правдой, он же видел меня, когда я однажды вышел из комнаты, в которой меня держали взаперти. Меня тогда так испугал арест старика, что я мало обратил внимания на слова Жанны о сумасшедшем принце, я только понял, что лакей рассказал правду обо мне... Наверное, всей стране сообщили, что принц сошел с ума, и вместо него коронован полковник… Кажется, тетушка говорила, что это канцлер требует называть меня безродным – так ли это? Может, она солгала? Она ведь незаконная королева, и ей выгодно называть меня безродным сиротой…». Но тут Патрик вспомнил уроки истории, - судьбы принцев, отстраненных от престола, и свергнутых с трона королей. Почти все они были убиты, или прожили остаток дней в тюрьме. «Пресвятая Дева, как я мог подумать такое про тетю! Она единственная, кто любит меня в этом замке. Я жив только благодаря ее заступничеству, - канцлер непременно убил бы меня! Я всегда предполагал, что страной правит канцлер, - он все время занят государственными делами, в то время как король скачет на лошади по парку. Король только подписывает созданные канцлером законы! Какой же он король после этого? Разве так вел себя мой отец?» Но тут, вспомнив родителей, Патрик упал на кровать лицом в подушку и горько заплакал. Успокоился он только вечером, когда стало темнеть. Забившись в оконную нишу, мальчик долго думал, что ему делать дальше. В конце концов, Патрик решил сделать вид, что ни о чем не подозревает, и тем более не задавать вопросов. Все равно справедливость он не восстановит, а только может навредить себе и другим. На другой день королева заметила, что ее воспитанник выглядит более грустным и замкнутым, чем обычно, но так как Патрик был здоров, королева не придала значения его плохому настроению. К тому же, в этот день преподаватель похвалил Патрика в присутствии ее величества, – мальчик любил литературу и с удовольствием читал романы, которые детям его возраста кажутся скучными. «Ах, если бы Эмма была жива… Как бы она радовалась, видя, каким умным и способным растет ее сын! – думала Флора. – Никто, кроме меня и порадоваться не может, видя успехи Патрика, никому нет до него дела…». Но здесь королева Флора ошибалась. Лучшие дворяне Абидонии снова готовили заговор с целью вернуть трон законному королю Патрику VII. Организаторами заговора были граф Огюст и граф Мишель. Они чудом выжили после предыдущей неудачной попытки вернуть трон Патрику, но, несмотря на это, остались верны своему «законному королю», как теперь они называли Патрика, и были готовы снова сражаться за него. К тому же, обстановка в Абидонии подталкивала к решительным действиям: жизнь в стране стала невыносимой. Печальным последствием повышения налогов и роста цен стала все более увеличивающаяся бедность народа, теперь затронувшая и привилегированные слои общества. Но не это было главной бедой: абидонцы жили в постоянном страхе, опасаясь нарушить новые законы канцлера, состоявшие большей частью из запретов. Знакомые и незнакомые люди доносили друг на друга, если подозревали кого-либо в нарушении законов, - доносительство приветствовалось властями и стало модным. Почти все писатели, поэты, артисты и художники были сосланы на остров Берцовой Кости. По образному выражению писателя, окончившего свои дни там же, «…в стране стало опасно дышать, и запрещено двигаться». Не так давно всемогущий канцлер заговорил о том, что стране нужна реформа образования, и это окончательно возмутило лучшие умы Абидонии – можно было не сомневаться, что канцлер хочет уничтожить образование – ничего хорошего этот человек до сих пор не сделал, да и не мог сделать. О падении нравов не приходилось даже и говорить. Понятия чести, достоинства и благородства были признаны устаревшими, не нужными в современном обществе. Ложь и предательство теперь считались нормой поведения, не подлежащей осуждению. Главным в жизни провозгласили достижение успеха любой ценой. Льстивые идеологи приводили в пример канцлера, который «благодаря своему уму и трудолюбию превратился из небогатого дворянина во второго человека в государстве». При достижении своей цели не считалось зазорным пройти по трупам, уничтожив более слабых – это преподносилось, как закон эволюции, превратившийся в закон конкуренции. «Мы же не возмущаемся тем, что в природе хищники поедают более слабых животных? Но ведь и в человеческом обществе все обстоит точно так же – слабые должны быть уничтожены, - это необходимо для дальнейшего развития цивилизации. Будущее принадлежит сильным, умным и уверенным в себе», - не раз повторял канцлер. При столь циничном отношении к жизни обесценивались дружба и любовь. Друзья теперь зачастую оставались друзьями до «черного дня», или, напротив, до первой удачи. Любовь тоже стала расчетливой – материальная обеспеченность ставилась выше романтических чувств. Страна катилась в нравственную пропасть, - прагматизм одержал верх над духовностью. Канцлер навязывал обществу свои убеждения, и рассчитывать на покаяние этого преступника не приходилось.
Княжна: Иллюстрация к шестой части.
Katya: Ух, Княжна, всё интереснее и интереснее! В самом конце, однако, истинный НП получается, не хуже чем у Полонского, политический памфлет с аллюзиями на современность:) я по-моему уже писала где-то, что образ канцлера очень жизненный получился для нашего времени (уж не знаю какой смайлик тут и ставить!) А что насчет коррупции? Как с этим обстояло в Абидонии?;) Разворуют ведь страну! Поди все деньги за руду шли в "резервный фонд"? Ладно, не буду о политике, это вообще-то не моё. Мелодраматичных моментов тоже хватает. Когда канцлер сказал: "Ну вот мы и встретились, господин артист" - у меня прямо мурашки по коже. Честно, Княжна, может это особенности моего восприятия или твоего таланта, но такое ощущение, что прямо зрительно все это вижу, приквел к фильму, так сказать. Я тут в теме о Патрике писала, что вообще-то у меня было другое представление о предыстории. Надо сказать, достаточно смутное, я больше думала об альтернативном развитии событий или продолжениях. Но твой фанфик написан настолько убедительно и настолько в духе НП, что верю тебе - было именно так. Извини, Контуженный! Твой Теодор гораздо более благороден, чем в фильме. Мне хочется в это верить. И фанфик хорош. Но все-таки у Княжны соответственно духу фильма получается. Мне так кажется.
Княжна: Katya пишет: вообще-то у меня было другое представление о предыстории. Надо сказать, достаточно смутное, я больше думала об альтернативном развитии событий или продолжениях. Но твой фанфик написан настолько убедительно и настолько в духе НП, что верю тебе - было именно так. - спасибо, я не стараюсь убедить всех в правильности моего представления о предыстории, просто делюсь своим видением событий, предшествовавших фильму. Katya пишет: А что насчет коррупции? Как с этим обстояло в Абидонии?;) Разворуют ведь страну! Поди все деньги за руду шли в "резервный фонд"? - не знаю, разворовывали страну или нет, но факт- дальше будут строки о печальном состоянии абидонской столицы. Возможно, канцлеру было жаль тратить средства на ремонт и реставрацию города.
Контуженный: Вот и ещё глава позади! Не устаю удивляться, как тщательно и подробно описываются события, а ведь их немало! Хотелось бы, чтобы графы Огюст и Мишель извлекли урок из прошлой неудачи и новое восстание, если оно состоится, оказалось бы удачнее. Надежд на это мало, но может хоть кто-то из них останется в живых и станет персонажем не только приквела, но и продолжения.
Княжна: Осторожно, спойлер! Контуженный пишет: Хотелось бы, чтобы графы Огюст и Мишель извлекли урок из прошлой неудачи и новое восстание, если оно состоится, оказалось бы удачнее. Надежд на это мало, но может хоть кто-то из них останется в живых и станет персонажем не только приквела, но и продолжения. - увы... Они старались быть осмотрительней... Но нашёлся Иуда. Но их сыновья будут верно служить Абидонии и станут влиятельными вельможами при дворе короля Патрика VII
полная версия страницы